— А где он? — растерялась я.

— Ночевал, думаю, в квартире дочери, а где в данный момент,не знаю.

Информация исчерпывающая, после этого говори “спасибо”, “досвидания” и уходи. Так я и поступила.

— Нам не повезло, его нет дома, — “обрадовала” я Иванову.

Боже, какое горе выступило на ее лице. Сердце мое зашлось отжалость. Плакала ее прощальная речь. Я уже хотела предложить ейпопрактиковаться на мне, но Иванова гаркнула во все свое луженое горло:

— Едем!

— Куда?

— В квартиру Веры.

Да, годы делают свое дело. Напрасно я так часто разводилась.Стоило подождать, когда прийдет понимание. Вот Иванова прекрасно понимаетсвоего Моргуна. Вмиг просчитала все возможные варианты.

— Поругался с Зинкой и ушел спать в квартиру дочери, —вводила она меня в курс семейной жизни Моргуна, пока я мчала к дому покойнойВерочки. — Черт, неужели опять ушел в запой?

— А разве он из него выходил? — проявила наивность я.

— Конечно выходил. Два дня ходил трезвый, — пояснилаИванова. — Ох, устрою я ему сейчас прощание! Век будет помнить!

Вот и думайте после этого, дорогие мужчины, стоит лизаводить любовниц. Человек сбежал от жены, чтобы не слышать ее лая, так натевам, любовница его достала и будет лаять так, как жене и не снилось. Нет нигдебедному Моргуну спасения.

И тут я глянула на часы и вспомнила о воре.

— Как хочешь, но через пять минут у меня свидание с Павлом,— сказала я тоном, не терпящим возражений. — Человек обещал мне показать дом.

— Какой дом? — возмутилась Иванова.

— Дом в котором творятся странные вещи. Павел воровал там ипрекрасно знает где дом находится.

— У меня несколько часов до поезда. Мне некогда смотреть натвой дом.

— И не надо. Заскочу к Пушкину, отпущу Павла и отправимся ктвоему Моргуну. Никуда он не денется, а если денется, так будем его искать. Ячеловек обязательный и изменять своим принципам не намерена даже ради Моргуна.Раз обещала в двенадцать, буду в двенадцать и ни минутой позже.

— Черт с тобой, — согласилась Иванова. — Тогда я зайду вмагазин, куплю сигарет в дорогу. Забыла в дорогу купить сигарет.

Павел тоже отличался пунктуальностью. Он ждал меня подпамятником, внимательно рассматривая носы своих ботинок.

Я подошла и извинилась за легкое опоздание. Он охотно меняпростил.

— Отпала нужда в твоих услугах, — сказала я. — Вчера нашладом сама.

— А как же я? — растерялся он.

— Да никак, воруй себе, пока не поймают. Ты же не у бедныхворуешь.

— Я вообще не ворую. Это был единичный случай, клянусь, — онпринялся бить себя в грудь кулаком.

Я дала ему понять, что мне-то все равно, но вряд ли такдумает его сестра Катерина.

— Уж она-то считает тебя образцом поведения, — выступила я снапутственной речью. — Учился бы ты в институте и не лез в сомнительные дела.Видела у кого воруешь. Здесь уже не милиции надо бояться, а самих терпил.Поймают, живым не уйдешь, — сказала я, вспоминая подвал и амбалов. — Ну идикуда шел и меня не бойся. Я тебе не враг, раз уж ты брат Катерины, хоть и уменя ты стибрил кое-что, да понравилось мне как ты с этим поступил.

Поняв намек, Павел улыбнулся хитро и спросил:

— А нет у тебя еще тех цветов?

— А зачем тебе?

— К девушке сейчас пойду, хочу подарить. Она сказала, чтолюбит герани.

Я обрадовалась и помчалась к багажнику. Достала коробку,разорвала ее, ахнула. Цветы находились в плачевном состоянии, но еще дышали.

— Такие пойдут?

Павел с сомнением посмотрел на них, но сказал:

— Пойдут.

— Привяли немного, но их всего лишь надо полить, — приняласья расхваливать свой товар.

— Вообще-то она любит голубые, а у тебя таких нет, — сказалПавел, аристократично почесывая в затылке.

— Голубые бывают гортензии. Они похожи на герани, но негерани. У меня только герани.

— Ну и ладно. Неприлично мне топать с голубыми, подумаютчерти что.

— И то верно, — согласилась я. — Положение в стране такое,что даже матери своим сыновьям-младенцам стыдятся перевязывать одеяла голубымилентами. Бери герани, у меня все цвета приличные.

Павел усмехнулся и сказал:

— Лады. Давай два горшка. С красными цветами и белыми.

— Бери больше. С розовыми бери, с абрикосовыми, смалиновыми.

— У меня всего две руки, — напомнил он, и я смирилась.

— Ладно, не хочешь как хочешь. Я же дарю, так еще и ненравится.

— Нравится, спасибо, — рассмеялся Павел, неожиданно чмокнулменя в щеку и побежал.

Я подумала, что славный он парень, милый и без комплексов,хоть и вор. А кто в нашей стране не вор? Пенсионеры и младенцы.

С этими мыслями я уселась в “Хонду” поджидать Иванову. Ее небыло довольно долго. Я разозлилась (кто из нас спешит) и пошла на поиски. Нашлаее по громкому мату в соседнем магазине. Иванова ругалась с продавщицей ипокупателями, которые доказывали, что в этой очереди она не стояла. Но дружныйгам покупателей тонул в мате Ивановой. Продавщица сдалась, обозвала Ивановуалкашкой и дала ей сигарет.

— Алкашки “Кент” не курят, — победоносно изрекла Иванова инаправилась к выходу.

Наблюдая эту картину, я делала вид, что не имею к Ивановойникакого отношения. Она же возмущенно ругала очередь до самого дома Верочки иувлеклась так, что даже забыла про Моргуна. Я всячески поддерживала ее, говоря,что ростовчане ужасно невоспитанный народ.

Когда я затормозила у подъезда, Иванова, не остывшая оточереди, с той же яростью вспомнила про Моргуна, назвала его подлецом ипообещала набить его пьяную морду.

— Оставайся в машине, я быстро! — рявкнула она и скрылась вподъезде.

Она пошла крыть Моргуна, бить ему морду, а я оставайся вмашине. Можно подумать, я могу пропустить такой спектакль. Конечно же япобежала за ней, точнее, пользуясь разницей в возрасте, я вырвалась вперед ивошла в квартиру на два шага раньше.

— Напился и дверь оставил открытой! — сходу убилась Иванова.— Видит бог, я долго терпела! Ох, даже проводить меня толком не смог!

Она рыскала по квартире: первым делом побежала на кухню.Запечатлев на своем лице беспорядок стола, ринулась в комнату, потом вспальную. Я металась за ней, во всем соглашаясь.