Она иногда зажмуривалась, по-детски надеясь, что, открывглаза, снова окажется в шатре, готовая в любой миг выскользнуть из него. Тогдаей не было страшно… вот удивительно! Смерть смотрела в лицо, как смотритсейчас, а страха не было. Там был отец, там были друзья, там был…

Настала ночь. Тьма сгустилась мгновенно, как это обычнобывает в Индии, а Варенька все вглядывалась в померкшие небеса, как никогдараньше ощущая, что вокруг нее не простое скопление воздуха, а Антарикша —пространство между небом и землей, темное, черное, заполненное облаками,туманами, водой, — живое! Его не видно, а оно живет. Антарикша — это какощущение, чувство, подумала Варенька. Может быть, как любовь.

Ее не видно, а она живет!

Любовь? Девушка опустила глаза, словно многоокие взорыАнтарикши, устремленные на нее, были слишком проницательны. Неужели этолюбовь?.. Но как, откуда, почему? Она не знает о нем ничего, кроме — крометого, что знает, и этого ей довольно. Как сущее возникает из несущего, таклюбовь рождается из взгляда, вздоха… из ничего. Вареньке довольно знать, чтоизбранник ее светел помыслами, хотя она и не ведает их. Ей довольно видеть вего чертах выражение безудержной, дерзкой отваги, которая способна сделать егобезрассудным, — это и очаровывает ее. И потом, если видишь человека во сне и онпринадлежит тебе, а ты принадлежишь ему со всею страстью, со всем пылом впервыеодухотворенного любовью тела… если видишь человека во сне, а потом встречаешьего на одной из земных дорог, — разве не подумаешь сразу, что добрые боги свелинаконец-то тех, кто их волею был извека предназначен друг другу?

Значит, любовь. Любовь до самой смерти.

Да. До самой ее смерти!

Тело Вареньки, разум ее сознавали и чувствовали, что какневозможно проскользнуть за пределы небес, так невозможно и спастись, но душалетела, словно ветер, над засыпающим миром… летела, искала, звала.

Она знала, кого ищет и кого кличет!

Но он не услышит. А если и ощутит легкое, будто звездныйсвет, прикосновение к челу, то не поймет, откуда явилось оно, кем послано.

Ведь он не узнал ее… Варенька отлично помнила этотнедоумевающий первый взгляд, исполненный осуждения, брошенный на нее в тронномзале магараджи. Она отвыкла за год в Индии от европейских привычек, знакомыхсреди белых у нее было мало, разве что Реджинальд Фрэнсис, ну а он всегдасмотрел на нее с нерассуждающим обожанием, словно ежеминутно готов былпопросить ее руки. Правда, у него в Англии осталась вроде бы невеста, какая-тотам леди, и это несколько успокаивало Вареньку: все-таки сэр Реджинальд былпрежде всего джентльменом, а потом мужчиной. И он ей не нравился, ну совершенноне нравился, ни малейшего трепета не чувствовала она при виде его костистойбританской физиономии, даже исполненной дурацкой влюбленности!

А вот когда на нее холодно, недобро взглянули эти дерзкиеглаза… «Здравствуй, — чуть не сказала она. — Вот мы и встретились, возлюбленныймой, счастье всей жизни моей!» Ей захотелось поцеловать его, и от невозможностиосуществить это желание у нее сохли губы, неровно билось сердце и невероятнотрудно было сдерживать дрожь голоса, пробираться сквозь туман в голове,отыскивая нужные слова. «Не узнал! Не узнал!» — билась кровь в висках. Неужеликолдовское сновидение `-посетило лишь ее, лишь для нее имело значение?

Она вдруг вспомнила одну историю, которую рассказывала ейеще в России одна подружка. Будто бы какая-то девушка пошла в ночь передРождеством гадать перед зеркалом. Это очень страшное гадание! Но, верно, тадевушка весьма хотела выведать будущего жениха, вот и решилась вступить всговор с нечистой силой. Итак, она поставила свечу, столовый прибор и,дождавшись полуночи, сказала, пристально глядя в зеркало: «Суженый-ряженый, идисо мной вечерять!» И при этих словах внезапно высветился в зеркале сверкающийкоридор, а по нему, увидела девица, по нему пошел к ней прекрасный собою юноша,и очутился рядом с нею, и сел за стол. Разумеется, то был сам враг родачеловеческого, завладевший обликом какого-то без вины виноватого красавца,однако ошалевшей девице все было нипочем.

По-хорошему, ей следовало бы нагнуться под стол ипосмотреть: не вьется ли по полу хвост? Не копытами ли у жениха ноги? Однакодаже если бы на лбу у гостя стояло огненное диаволово клеймо, девица неотвратилась бы от него, потому что влюбилась с первого взгляда. Не иначе,проклятущий сатана и нашептал ей искусительную мысль взять да и выкрасть ужениха какую-нибудь вещицу — как бы в залог будущей встречи. Что девица исделала, когда призрак на прощание обнял ее.

Ну что ж, гаданье не замедлило сбыться: минуло времени всегоничего, и уже на масленичном гуляний девица увидала того самого прекрасногоюношу, который владел ее сердцем. Он сразу начал поглядывать на нее весьманежно и совсем скоро заслал к ней сватов. Все свершилось с головокружительнойбыстротой, и вот назначен день свадьбы, и девица наша почитала себя совершенносчастливою. Как вдруг нечистый, который непрестанно глумится над заблудшимидушами, счел, что пора стребовать плату с этой доверчивой дурочки, и подзудилее показать жениху тот самый расшитый платочек. При виде его тот побелел весь,сказал, что платок — подарок покойной матушки, который он хранил как зеницуока, да вот беда — однажды потерял и с тех пор был неутешен.

Девице бы солгать: мол, нашла платочек на дороге — ложь воспасение свята! — однако нечистый так и тянул ее за язык и в конце концоввынудил-таки проговориться, откуда у нее этот платок. Все, все как естьразболтала невеста своему жениху — и смогла увидеть, как помертвело его лицо, аглаза, прежде излучавшие любовь, оледенели ненавистью. И он поведал ей свой соно том, как поймали его черти и потащили на шабашка Лысую гору, где одна изведьм, самая старая, бесстыжая и безобразная, отняла у него драгоценныйплаточек и принялась утирать им свое жуткое волосатое чело, приговаривая:«Теперь ты на мне женишься, никуда не денешься! Захочешь вернуть платочек —поведешь меня под венец, голубочек!» Так, значит, его обожаемая невеставступила в сговор с дьявольской силою, чтобы завладеть им? Нет, он возвращаетей слово! Не бывать их свадьбе!

С этими словами он отворотился от невесты, ушел — и большеего никто никогда не видывал…

«Вот так же и мой ненаглядный отворотился от меня», —подумала Варенька. Вряд ли на лице того благочестивого жениха при видезаветного платочка изобразился меньший ужас, чем на лице Василия, когда оноткрыл глаза там, в саду, около бассейна, — и обнаружил, кого целовал с такойстрастью! Несомненно, он думал, что перед ним одна из служанок магараджи,готовая на все для услаждения гостя.

А почему, собственно, он должен был думать иначе?

Ведь она тоже готова была на все ради его услаждения…