— Кто это такой, Диана?

Стараясь избежать беседы, которую могли бы подслушатьпосторонние, Диана торопливо отозвалась:

— Это Коул Гаррисон, бабушка, — тот самый, которыйпожертвовал для аукциона скульптуру Клайнмана. Помнишь, ты недавно восхищаласьею.

Это замечание ошеломило Розу Бриттон, более того, впреклонные годы у нее развилась опасная привычка бороться за истину независимоот последствий.

— Я ею не восхищалась, — возразила она негодующим шепотом, ккоторому прислушались еще двое за соседним столиком. — Я сказала, — уточнилабабушка, — что эта скульптура чудовищна!

Она оглядела остальных, с невинным видом предлагая обсудитьдостоинства скульптуры или недостаток таковых, но соседи в качествеотвлекающего маневра избрали разговор ни о чем.

— Да, да, — подтвердила бабушка, едва Диана взглянула нанее. — Она чем-то напоминает пылесос!

Диане хотелось напомнить ей, что этот Гаррисон — тот самыйКоул, который работал у Хэйуордов, когда Диана была еще подростком, однако онане стала вдаваться в подробности из опасения, что престарелая дама ударится ввоспоминания о том, как она посылала Коулу еду, а кто-нибудь подслушает…Сегодня вечером Коул галантно пришел Диане на помощь, и она решила в ответпозаботиться о защите его гордости и частной жизни.

К несказанному облегчению Дианы, суматоха, вызванная ихопозданием и совместным прибытием, вскоре улеглась. Официанты принялисьразносить первые блюда ужина, стоимость которого — тысяча долларов — былавключена в цену билета на бал, и все события прошедшего часа постепенно стализабываться.

Диане с трудом верилось, что властный, утонченный мужчина вэлегантном черном смокинге, который материализовался перед ней из теней набалконе, — тот самый юноша, который беседовал с ней, одновременно ухаживая залошадьми Хэйуордов… поддразнивал ее, пока они играли в карты… радостнонабрасывался на привезенную Дианой еду.

Она машинально потянулась за хрустящим рогаликом, и вдругрука ее застыла в воздухе. «Прежде Коула всегда мучил голод», — с умилениемвспомнила Диана, и улыбка тронула ее губы — судя по мускулистому телуповзрослевшего Коула, несомненно, в юности он часто голодал потому, чтопродолжал расти и крепнуть.

Вежливый, но настойчивый голос над ухом что-то произнес, азатем откуда-то сверху спустились две бутылки превосходного вина.

— Какое вино предпочитаете, мисс, — белое или красное?

— Да, — рассеянно отозвалась она.

Официант в замешательстве подождал более точного ответа,беспомощно взглянул на Диану, а затем на Спенса, сидящего слева. Тот пришел емуна помощь.

— Вероятно, и то и другое, — предположил Спенс.

Следующий официант поставил перед женщиной тарелку супа скреветками; оживленные возгласы и взрывы смеха слышались со всех сторон,смешиваясь с нежным позвякиванием приборов о китайский фарфор, но Диана ничегоне замечала. Коул разительно переменился, решила она, рассеянно намазываярогалик маслом, а затем отложила его на тарелку, ни разу не откусив, ипотянулась за бокалом вина. Она взяла первый попавший под руку — в нем быловыдержанное, прохладное шардонне с изысканным букетом, «Годы не смягчили Коула,— с легкой грустью подумала она, — совсем напротив». В юности он излучалупорство и силу, но казался покладистым, иногда даже добрым. А теперь у него вголосе слышались циничные нотки, а глаза стали ледяными — все это Дианаподметила, входя с ним в бальный зал. Он закалился и огрубел в непрестаннойборьбе. Однако не утратил доброты, напомнила себе Диана. И этот случай сфотографом на балконе тому доказательство…

Дрожащей рукой Диана снова потянулась за бокалом и торопливоотпила еще глоток. Напрасно она отважилась на такое! Какой глупый, совершеннонесвойственный ей порыв! А сам поцелуй! Нежный вначале… позволяющий привыкнутьк неожиданному прикосновению ног, груди и губ незнакомца, потом настойчивый… итребовательный. Он приподнял голову, завершив поцелуй, взглянул ей в глаза… иснова поцеловал — почти нехотя, а затем… словно утоляя жажду.

Диана зарделась от смущения и допила вино, стараясьуспокоиться. Ей не следовало бы доводить дело до второго поцелуя. Женщинеположено кокетливо ускользать, а не бросаться в объятия первого попавшегосямужчины, который проявил к ней сочувствие.

А может, именно так они и делают?

Размышляя, Диана постепенно убеждалась в правильности своегопредположения.

Но чем больше она задумывалась, тем лучше понимала, чтоизлишне бурно реагирует на происходящее и придает слишком большое значениепростому дружескому поцелую, рассчитанному исключительно на репортера-шпиона.Коул, вероятно, давно уже забыл о пустяковом случае. Насколько было ейизвестно, Гаррисон прибыл на бал в сопровождении женщины, сейчас сидящей рядомс ним. Так или иначе, он не испытывал недостатка внимания со стороны соседей постолу и, видимо, развлекался от души.

Она попыталась взять себя в руки, но увы… Стол Коуланаходился через два ряда от Дианы, и, слегка повертев головой влево или вправо,она могла разглядеть большинство собеседников Коула. Небрежным жестом онаподнесла бокал к губам и взглянула вправо. За этим столом размещалось большенароду, чем за остальными, и при виде двоих из гостей сердце Дианы на миг ушлов пятки.

Франклин Митчелл был главным распорядителем бала в этом годуи потому вместе с женой сидел в первом ряду — но рядом с ним расположился егосын Питер со своей женой Хейли, урожденной Винсенс. Еще одной супружеской паройоказались друзья Питера и Хейли. Пожилая женщина с седыми, отливающими вголубизну волосами, сидящая спиной к Диане, несомненно, была миссис Кэнфилд,предки которой когда-то впервые устроили бал Белой Орхидеи. Рядом с нейвосседал лысеющий мужчина — ее сын, Делберт, холостяк средних лет.

Какая-то реплика Франклина Митчелла вызвала громкий взрывхохота у окружающих, и Диана перевела взгляд влево. Здесь она заметила Коннераи Мисси Десмонд — они тоже смеялись, как и все остальные, за исключениемодного-единственного мужчины — пристальный взгляд Дианы натолкнулся напронзительно-серые глаза, которые следили за ней, ничуть не смущаясь. Явно неинтересуясь ни едой, ни соседями по столу, Коул откинулся на спинку стула иоткрыто разглядывал ее, сохраняя на лице странное выражение.

Диана не смогла растолковать значение его взгляда, новежливо улыбнулась.

Он ответил медленным кивком и улыбкой, столь же теплой,сколь и дерзкой, но больше всего Диану тревожили его глаза — казалось, он ведеткакие-то расчеты.

Она торопливо потупилась и присоединилась к беседе за своимстолом, но продолжала размышлять о Хейли Митчелл и о том, что та могла сказатьКоулу, увидев его входящим в зал под руку с Дианой. Хейли слыла отъявленнойсплетницей, она придумывала самые нелепые слухи или собирала их, а затемоборачивала против своих многочисленных врагов-женщин.