– Макс, – неожиданно для себя сказала я. – Я оченьпрошу вас, не сделайте девочке больно.

Макс внимательно посмотрел на меня и улыбнулся. Господи, чтоэто была за улыбка! Даже шрам подтянулся к губам, в его складке, как в окопе,можно было укрыться от всего. И спокойно умереть.

– Она в безопасности. В отличие от всех остальных.

Его слова показались мне зловещими.

– Что вы имеете в виду?

– То же, что и вы. Ничего.

Антон с недоумением смотрел на нас. Суть разговора в опаснойблизости от порыкивающих тюленей была ему не ясна. А он не любил неясностей,это было видно невооруженным взглядом.

– Мы будем торчать здесь или все-таки подойдем? – спросилон.

– Еще успеете насладиться убитыми тюлешками. За двенедели это так вам обрыднет, что света белого невзвидите.

…Удача улыбнулась нам только через час. Только через часАнтону удалось убить первого зверя. К этому времени он уже выпустил по тюленям целуюобойму, и ни одна пуля не достигла цели. Макс оказался прав: неповоротливые свиду, тюлени оказались достаточно юркими животными. И действительно вели себякак голуби, вспугнутые и насильно оторванные от брошенного на асфальт хлебногомякиша. После каждого неудачного выстрела Макс беззлобно ругался и подначивалнейрохирурга. От постоянных, глухо звучащих хлопков вся тюленья масса пришла вдвижение: казалось, что она расплескивает море, как воду в чашке. Мы полностьюпромокли, одежда тут же схватывалась легкой коркой, и я уже ни о чем не могладумать, – холод, холод, сатанинский холод, вот что убивало меня, теплокровнуюидиотку, выросшую на ранних сортах помидоров и салатного перца. Как сквозьдымку я видела неподвижное лицо Макса со стянутым от мороза ртом, стянутымшрамом, стянутыми ноздрями, стянутыми уголками глаз. Он был терпелив, он невыказывал никакого раздражения или неудовольствия. Так может продолжатьсябесконечно, говорила я себе, холод иссушит внутренности, а ни один тюлень небудет убит.

– Сегодня не ваш день, Антон, – сказала я послеочередного неудачного выстрела. – Пора с этим смириться. Давайте возвращаться,иначе мы подхватим воспаление легких.

– Еще пара выстрелов, – взмолился Антон. В отличие отменя ему совершенно не было холодно: его куртка дымилась, а от взмокших волосшел пар. Азарт и невозможность добиться своею расплавили его лицо и сделали егонеобыкновенно привлекательным. Таким привлекательным, что я забыла обо всем ибольше не сказана ему ни слова. Боже мой, почему мужчин так украшает мысль обубийстве? Почему мужчин так украшает убийство? Почти так же, как женщинукрашает беременность… Мы никогда, никогда не поймем друг друга…

Наконец это произошло.

Идеальный выстрел искупил все страдания Антона: он точнопопал в голову огромного тюленя, он убил его сразу, он не оставил ему временини на бегство, ни на страдания. Этот тюлень был одним из многих, лежащих навнушительных размеров льдине, но после удачного выстрела остался на ней водиночестве: сородичи покинули его. Жизнь в ужасе бежала от смерти.

– Лихо, да? – совсем по-мальчишески сказал он. – Чтотеперь будем делать, капитан?

– Заниматься трофеем, – невозмутимо сказал Макс. Удачанейрохирурга, так же как и предшествующие ей неудачи, оставила его равнодушным.

Спустя минуту бот ткнулся острым носом в льдину, на которойлежала туша. Макс выбрался первым, прихватив с собой огромный разделочный нож.Точно такой же нож был у Антона, но он не торопился им воспользоваться. Победасделала его великодушным, он сразу же вспомнил, что в лодке находится женщина.И даже подал мне руку, когда я решила взобраться на льдину, чтобы размятьзатекшие от холода и неподвижности ноги.

Зверь действительно оказался огромным – что-то около двухметров в длину. Наш собственный бот был всего лишь на полметра длиннее. Пуляразворотила тюленю лоб.

– Ну что? – Макс подмигнул нейрохирургу. – Сами будетезаниматься зверем или поручите это деликатное дело специалисту?

– Пожалуй, имеет смысл посмотреть, как это делаетспециалист. Чтобы приобрести необходимые навыки. Вы не против ликбеза, Макс?

– Ну, тогда смотрите и запоминайте. Будете потом женерассказывать за столом на пролетарские праздники.

Макс снял куртку и остался в одной спортивной майке: тойсамой, в которой я впервые увидела его. От вида сухих мускулистых предплечиймне стало еще холоднее. Пинками он перевернул тушу на живот и сделал первыйпродольный надрез. Шкура с фантастическим слоем подкожного жира снималась также легко, как кожура с банана: во всяком случае, именно так это выглядело состороны. Макс помогал себе железным крюком, больше похожим на каминную кочергу.На льдину вылилось огромное количество крови, она протапливала лед, и скоро подтушей тюленя образовалась яма.

Антон зачарованно наблюдал, как матрос расправляется смертвым тюленем.

– Если бы тюлени верили в богов и имели имена, этогозвали бы Марсием, – сказал он.

– И всех остальных тоже. – Я сняла заиндевевшие,совершенно бесполезные рукавицы. – Всех остальных, которых вы убьете… Думаю,это было бы самое распространенное имя.

От холода у меня сводило позвоночник, а дымящаяся лужа кровивыглядела такой теплой. И я подошла к ней, присела на корточки и опустила рукив кровь. Тепло вошло в пальцы не сразу, а когда вошло, то полностью завладелоими. Это было странное чувство и страшное чувство: пролитая кровь мертвогоживотного держала меня за руки, она не хотела их отпускать, она убаюкивала, онашептала кончикам пальцев: не уходите, нам будет так хорошо вместе… Япочувствовала, что засыпаю, – еще минута, и я свалюсь прямо здесь, возле целебногоисточника, возле этой чаши святого тюленьего Грааля… Но потом, где-то в самойглубине застывшего мозга, возникла слепящая точка одной-единственной мысли:если эта кровь так действует на меня, то как она подействует на человека,убившего семь невинных юношей и уже чувствовавшего ее запах? Человека, которыйушел на тюленью охоту в одном из ботов и, возможно, именно сейчас делает то же,что и я?…

Что, если вид теплой и такой безобидной крови спровоцируетего?

Эта мысль сразу же отрезвила меня, и я отпрянула от кровавойлужи так неуклюже, что не удержала равновесие и свалилась на льдину, поцарапавщеку о наст. А потом принялась яростно тереть об него руки. Антон сразу жеподбежал ко мне и помог подняться.

– Если сказать сейчас, что у вас руки по локоть в крови,это не будет преувеличением, Ева!.. Господи, да что это с вами? На вас лицанет!

– Дамочке стало дурно от вида крови, только и всего, –заметил Макс, деловито разделывая тушу. – Помогайте мне, Антон. Сейчас яразрублю ее по максимуму, и будем забрасывать в бот.

– Да-да, конечно… – Антон все еще не отходил от меня.

– Все в порядке, Антон, – я успокоила его, – минутнаяслабость. Оказывается, я не переношу запаха крови.