…Спустя пять минут все мы уже вовсю катались по палубе.

Макса, совершенно незаметно отошедшего в сторону, с успехомзаменил хоккеист Витя Мещеряков. Он почувствовал себя в родной стихии большогольда и теперь с упоением гонял по палубе неосмотрительно оставленнуюгубернатором Распоповым крышку из-под термоса. К нему присоединились Филипп,Антон и даже толстый Альберт Бенедиктович, так и не захотевший расстаться сосвоими трофеями, часть из которых матросы перемалывали в фарш тут же, напалубе. Недалеко от портальных лебедок была установлена огромная промышленнаямясорубка, чрево которой было скрыто в палубе. На поверхности торчал толькораструб, куда сбрасывали сейчас куски мяса.

Карлик проехалась рядом и упала, увлекая меня за собой.Никогда раньше я не видела ее такой веселой. Она чмокнула меня в щеку, и толькотеперь я заметила, что волосы ее спутались от крови, а лицо, перемазанноежиром, блестит.

– Карпик, милая, ты вся изгваздалась!

– Ты тоже, Ева! До чего здорово, правда! Жаль, что папаеще не приехал.

– У тебя все волосы в крови.

Карпик коснулась кончиками пальцев своих волос, смешноподняв глаза к переносице. А потом коснулась моих.

– У тебя тоже.

– По-моему, мы все здесь сошли с ума.

– Разве это плохо? – Карпик легко развернулась ипоставила подножку Филиппу, который тут же, хохоча, рухнул на палубу.

– Странно мы все выглядим. – Я подобрала не самоеудачное слово: то, что происходило на палубе, больше напоминало психоз:абсолютно неразличимый запах крови доминировал над всем, раздувал ноздри изаставлял совершать самые немыслимые поступки. Краем глаза я увидела, как рядомсо мной упал Антон. Он выглядел неуклюжим и в то же время – бесконечно милым.Что-то новое появилось в нем.

Очки.

Почему-то он был в очках. Я и не подозревала, что он носиточки: круглые очки в тонкой оправе, вечный Леннон, “Клуб одиноких сердецсержанта Пеппера”… Дужки очков были заляпаны тюленьей кровью, даже на стеклапопало несколько брызг. Еще ни разу я не видела его глаза так близко. Слишкомпрозрачные, слишком мягкие для мужчины. Он неловко коснулся мочки моего уха иулыбнулся:

– Девчонки, вы потрясающе выглядите!

– Ничего потрясающего я здесь не нахожу! – Мне былоприятно его прикосновение.

– Не будь такой, Ева! – Карпик неожиданно поддержанаАнтона, хотя губа ее предупредительно задралась вверх. И сразу же вспомнилаэтот милый французский, второй язык в программе всех колледжей, в которых онаучилась: “Частная собственность. Место занято”.

– Вот именно, Ева! Расслабьтесь и получайтеудовольствие от филиала ледового дворца спорта.

– Какое же здесь удовольствие? Мы все в крови.

– Именно. – Карпик перевернулась на спину и закинуларуки за голову. –

Смертельное лунное поле

И кровь под земною корою

Поле старинной крови

– Здорово, правда?

– Хорошо сказано, – подтвердил Антон.

– Это Гарсиа Лорка. – Карпик зажмурилась, и я сразу жевспомнила книгу Лорки, лежащую в ее каюте. Тогда мне почему-то показалось, чтоее должен читать Сокольников в свободное от авизо и выдачи кредитов время. –Лорка. Мне очень нравится Лорка. И я нашла самое подходящее к случаю. Знаешь,как оно называется, Ева?

– Понятия не имею.

– “Песня маленькой смерш”.

– У вас очень умная подруга, Ева, – только и смогсказать Антон.

– Вот что, умная подруга. Поднимайся, и пойдем-ка мы вдуш.

…Именно в душе, когда я мыла Карпика, осторожно обходясвежевыколотую татуировку, мне пришла в голову простая и совершенноблистательная мысль. Такая простая и такая блистательная, что я удивилась,почему же она не забредала ко мне раньше. Я уже привыкла к тому, что пусть и неочень быстро, но все-таки двигаюсь по дороге, которую прошел до меня старпомМитько. Это была не самая живописная дорога, большей частью она проходила взастывших от холода сумерках, среди склепов убитых и цветочных лепестков,которые находили в их ранах. Можно было вообще не вступать на эту дорогу.

Но я уже вступила на нее.

Ведь в самом конце, если мне повезет, я найду того, кого уженашел Митько. Этот корабль подсовывает мне детали, которые проливают свет накаждую реплику того, ночного, разговора старпома. Уже постфактум онискладываются в целостную картину, как из кусков смальты собирается витраж. Изкусков смальты. “Из нашего вчерашнего совместного времяпрепровождения”, – сказалтогда старпом. Вчерашнее времяпрепровождение могло состояться только за суткидо общего ужина на корабле, когда в кают-компании собрались все пассажиры. И,если речь действительно идет о татуировке, ее нельзя увидеть нигде, кроме душа.

Точно такого же душа, в котором мы сейчас моемся с Карликом,только на одну палубу выше. Там, где мы вчера застукали Муху и Андрея. Этоединственный вариант, который все объясняет. И если это правда, то убийцастановится уязвим. Я узнаю его так же, как и Митько, – по татуировке черепахина груди.

Но, поскольку в мужской душ мне путь заказан (это было быверхом неприличия), нужно договориться с кем-то, кто мог бы, не вызываяподозрений, подсмотреть эту деталь. Мне даже не пришлось долго раздумывать надкандидатурой филера.

Муха. Конечно же, Муха.

Вот за кого можно ручаться наверняка. Вот кто ни в чем невиновен, за исключением соблазнения чужих мужей: грех хоть и смертный, новполне извинительный. “Не прелюбодействуй” звучит куда мягче, чем “не убий”…

Итак, Муха.

Нужно сегодня же переговорить с ним, выбрать нужный тон, нив коем случае не рассказывая об истинных причинах розыска. Иначе нежная голубаядуша этого не переживет. Нужно придумать что-то нейтральное, что-то вродескабрезно-стыдливых разговоров о мужских торсах. Под коньяк это прокатит, темболее что женщины всегда на удивление откровенны с “голубыми” (а с кем же ещеобсуждать мужские прелести и необходимый для здоровья размер члена, скажите,пожалуйста?). За несколько дней на “Эскалибуре” надо мной прочно завис нимбесли не синего чулка, то пугливой лани, снедаемой внутренними комплексами. Этомне на руку. А двести граммов коньяка и подавно извинят застегнутую на всепуговицы дамочку. Словом, нужно только подцепить Муху на крючок и с его помощьюпоймать рыбку покрупнее: “муха” – звучит символично, муха может быть шикарнойнаживкой… Сегодня же вечером, после ужина, я все это и проделаю. Если Мухеудастся сделать это, – а в том, что ему удастся, я не сомневалась ни минуты, –все остальное будет делом техники. Я просто беру папку с документами Митько иотправляюсь к капитану. “Эскалибур” напичкан оружием, напичкан здоровымимужчинами, способными расправиться с кем угодно, а не только с неповоротливымитушами тюленей…