— Мы искали вас, Ботболт, — вступилась за Фаруя. — Согласитесь, что это странно, пропадать в такой момент.

— Я не пропадал. — Ботболт не оправдывался, онмягко указывал нам на наши заблуждения. — Вот. Железный купорос. Вашпарень что-то говорил о железном купоросе. Что с его помощью можно определитьсостав яда.., вам повезло. У нас в подвале как раз осталась одна-единственнаябанка, строители им пользовались для консервации древесины. Я принес.

— Долгонько же вы несли, — проворчал Фара. —У вас что, подвал под Петропавловской крепостью? Или под Мариинским театром?

— Зачем же? Он в другом крыле. Вы можете спуститься,посмотреть.

— Увольте.

— Как знаете…

— И вот еще что, Ботболт. У меня пропал мобильныйтелефон.

— Этого не может быть, — отрезал Ботболт.

— То есть как это — не может? Куда же он, по-вашему,делся?

— Вам виднее.

— Или вы хотите сказать, что его и вовсе не было?

— Вам виднее.

Лицо Фары накрыла ударная волна самого оголтелого расизма:ах ты, бурят, мелкая сошка, чурбан косорылый, кобылье дерьмо, от мертвого ламыуши! Ужо я тебе!..

— Значит, мне виднее?! Я же при тебе разговаривал! Непомнишь?

— Вам виднее.

Фара попытался сказать что-то еще, но махнул рукой, а яснова взяла на себя функции парламентера.

— Ваши телефоны тоже не работают, Ботболт.

— Этого не может быть.

Интересно, в каком гостиничном колледже он обучался?! Скореевсего, в том, где существует только два спецкурса: “вам виднее” и “этого неможет быть”.

— Проверьте сами.

Ботболт пожал плечами и двинулся к телефону. Как бы я быласчастлива, если бы появление Ботболта воскресило еще и телефон!

— Ну? Что скажете? — с убийственной вежливостьюпоинтересовался Фара после того, как бурят протер трубку вытащенной из карманасалфеткой, а затем швырнул ее на рычаг.

— Этого не может быть, но…

— Что — “но”?

— ..вам виднее.

Поменяв местами банку с купоросом и безответного Бодхисатву,Ботболт направился к залу. Мы поплелись за ним. “Чуда не случилось, чуда неслучилось, чуда не случилось”. — выбивали дробь мои зубы, теперь чудуостается только раствориться в железном купоросе.

Или выпасть в осадок.

…“Пейзаж с телом” при виде Ботболта пришел в неописуемоеволнение.

— Вы? — громко выдохнула Минна.

— Вы? — еще громче простонала Tea.

— Вы?! — возопила Софья. — Вы, черт бы васпобрал?!

Они встречали Ботболта как запоздавшего боженьку, как спасенногосо льдины полярника, как порнозвезду в расквартированном в непроходимыхджунглях артдивизионе.

Остальные накинулись на нас с Фарой.

— Где вы его отрыли? — спросил Чиж, повернувтонкий нос в сторону Ботболта.

— Теперь я наконец-то могу позвонить вконсульство? — затрясся лжетерминатор Райнер-Вернер Рабенбауэр.

Я с упоением развела руками. Еще ни разу в жизни я неиспытывала такого удовольствия, говоря кому-то “нет”!

— Телефон, значит, накрылся медным тазом? —шепотом поинтересовалась Дарья. — Дервиш поджег Париж?

— Примерно. — Расстраивать и без того расстроенноеобщество сообщением о том, что “близок локоток, да не укусишь”, мне нехотелось.

— Скажи болвану-оператору, чтобы он отпустил меня… Силнет слушать, как препираются эти стервы…

Я только развела руками. Что поделать, Дашка, я и самаоказалась в вольере, куда согнали обитателей серпентария на время дезинфекции…

Когда волнение улеглось, все взглянули на Ботболта-мученикановыми глазами: кому только в голову пришло, что в доме, который охраняет такойосновательный, такой неспешный желтолицый дух, может быть нечисто? Кому тольков голову пришло, что поход за железным купоросом можно трактовать какподготовку к серии ритуальных убийств? Кому только в голову пришло заподозритьневинного, как лифчик старой девы, бурята в сговоре с темными силами?

А сага о рабочих и неоконченном гарнитуре из карельскойберезы в подвале — трогательная, как куличик на Пасху! Эта сага вызвала услушателей слезы благодарности.

— Вы сказали, что с помощью железного купороса можноопределить наличие яда. — Ботболт обращался теперь только к Чижу. Онинстинктивно, как и полагается рабочей лошадке, понял, кто является хозяиномположения на сегодняшний, такой скорбный, момент.

— Можно в принципе. В полевых условиях. — Чиж дажераспух от гордости. И слабый девичий румянец коснулся его щек.

— Я принес.

— А можно ли в полевых условиях позвонить в немецкоеконсульство? — снова завел свою шарманку Райнер-Вернер. — Я не прошучего-то сверхъестественного?..

— Да, Ботболт, что-то случилось с телефоном… — Чижпосмотрел на бурята с нескрываемой симпатией.

— Я не знаю, что случилось с телефоном. — Ботболтпосмотрел на Чижа с нескрываемой симпатией. — Просто ума не приложу.

— Может быть, вы посмотрите? Вскроете проводку?А?"

— Я не могу.

— Почему? У вас ведь наверняка есть схема коммуникаций…

Ботболт на секунду опустил свои свинцовые азиатские веки. Иснова приоткрыл их.

— Схема тут ни при чем. Без разрешения хозяина я неимею права портить его имущество…

В узких и желтых, как масляные светильники, глазах бурята,обращенных к Чижу, плавало такое же масляное сострадание: “О солнценосный, чтоже я могу сделать, если речь идет о презренном евроремонте? О нечестивых обоях,сатанинских плинтусах и безбожной штукатурке?.."

— Помилуйте. — Неугомонный Райнер-Вернер былпросто создан для того, чтобы подрубать на корню любые молитвы и сводить на нетлюбую медитацию. — Кто же говорит о порче имущества? Вы простучитетелефонный кабель и найдете разрыв, только и всего!

— Тысяча метров провода. — Ботболт даже неповернул головы в сторону назойливого, как карельский комар, иностранца. —Ковры, колонны, лепнина… Нужно ждать хозяина.

— Может быть, вы проверите источник питания? Можетбыть, все дело в источнике питания?

— С коробкой все в порядке. Я уже посмотрел… С ней всев порядке, она не работает. Нужно ждать хозяина…

— И как долго его придется ждать?

Ботболт поднял глаза к потолку: кто знает, сколько временипройдет, прежде чем небо упадет на землю, девственница понесет под сердцем дитяот медведя-шатуна, а верховный шаман закончит партию в домино?..