– Какой смысл этого пустословия? – воскликнула мисс Уильямс.

– Смысл в том, чтобы показать вам, что на все мы обязанысмотреть глазами разума.

Пуаро замедлил шаг, приближаясь к дому, выходящему наРиджентс-парк. По сути, думал он, ему нечего узнавать у Анджелы Уоррен.Единственный вопрос, который он в самом деле хотел бы ей задать, мог подождать.Но неумолимое пристрастие к симметрии привело его сюда. Пять человек,следовательно – пять вопросов.

Анджела Уоррен приняла его с некоторым раздражением.

– Вы раскрыли что-нибудь? Пришли к какому-то выводу?

Пуаро медленно кивнул головой.

– Я начал наконец продвигаться вперед.

– Филипп Блейк…

Ее тон был не то утвердительным, не то вопросительным.

– Мадемуазель, я не хотел бы сейчас ничего говорить. Еще ненаступило время. О чем я вас прошу – это быть настолько любезной, чтобыприехать в Хандкросс-Мэнор.

Анджела спросила, чуть нахмурившись:

– Что вы собираетесь делать? Восстановить события, которыепроизошли шестнадцать лет назад?

– Возможно, посмотреть на них с более ясных позиций. Выприедете?

Анджела Уоррен тихо ответила:

– Конечно, приеду. Будет интересно посмотреть… Возможно,теперь я увижу этих людей с более ясной позиции, как вы выразились.

– И вы возьмете с собой письмо, которое мне тогдапоказывали?

Анджела Уоррен помрачнела.

– Письмо было написано для меня. Оно принадлежит только мне!Я показала его вам по очень серьезной причине. Но у меня совсем нет желанияпозволить читать его посторонним людям, которые не пользуются моей симпатией.

– Позвольте дать вам совет…

– Не нужно. Я возьму письмо с собой, но воспользуюсь своимсобственным умом, который, осмелюсь считать, не хуже вашего.

Пуаро в знак покорности поднял руку. Он встал, собираясьуйти.

– Позвольте задать вам небольшой вопрос?

– А именно?

– Во время тех трагических событий вы как раз заканчиваличитать книгу «Луна и грош» Сомерсета Моэма?

Анджела широко раскрыла глаза, вскрикнула:

– Мне кажется… так, в самом деле так! Откуда вам этоизвестно?

– Я хотел сообщить, мадемуазель, что я немного колдун. Естьвещи, о которых я знаю без чьего-либо рассказа.

Полуденное солнце заливало своими лучами лабораторию вХандкросс-Мэнор. Принесенные туда несколько кресел и диван еще болееподчеркивали запущенность комнаты.

Слегка подергивая себя за ус, Мередит Блейк разговаривал сКарлой.

– Моя дорогая, вы очень похожи на свою мать и все же несхожи с нею…

– В чем же эта похожесть и несхожесть?

– Глаза, волосы, манера двигаться, но вы – не знаю, каквыразиться, – вы более уравновешенны, чем была она.

Филипп Блейк хмуро смотрел в окно, нервно барабаня пальцамипо стеклу.

– Какой смысл всей этой затеи? – проворчал он. – Такойпрекрасный день…

Эркюль Пуаро поспешил успокоить его:

– Да, я прошу извинения… Это, конечно, непростительно… Ясрываю партию в гольф… Но, видите ли, мистер Блейк, речь идет о дочери вашеголучшего друга. Вы же можете ради нее пожертвовать одной игрой?

Слуга доложил:

– Мисс Уоррен.

Мередит пошел ей навстречу.

– Как мило, что вы нашли время прийти, Анджела, – сказал он.– Я знаю, вы очень заняты… – И провел ее к окну.

Карла сказала:

– Добрый день, тетя Анджела. Я читала вашу статью всегодняшнем «Таймсе». Приятно быть родственницей знаменитости. – Она показалана высокого юношу с серыми глазами, волевым подбородком и решительным взглядом.– Рекомендую вам Джона Реттери… Мы собираемся пожениться.

Мередит направился встретить очередного посетителя:

– О, мисс Уильямс! Прошло столько времени с тех пор, как мывиделись…

Тонкая, хрупкая, в комнату вошла старая гувернантка. Еевзгляд на миг остановился на Пуаро, затем перескочил на фигуру с квадратнымиплечами, в хорошо скроенном твидовом костюме.

Анджела Уоррен подошла к ней и улыбнулась:

– Я себя чувствую снова школьницей.

– Я очень горжусь вами, моя дорогая, – сказала мисс Уильямс.– Вы оказали мне честь. А эта девушка… это, наверное, Карла? Она меня уже непомнит. Она была такая маленькая…

Филипп Блейк заметил раздраженно:

– Что значит все это? Мне никто не говорил…

Эркюль Пуаро взял слово.

– Я назову это экскурсией в прошлое. Давайте присядем иподождем последнюю приглашенную. И когда она придет, мы сможем начать дело,ради которого собрались. Мы будем вызывать привидения!

– Что за глупости?! Не собираетесь ли вы занятьсяспиритизмом?

– Нет, нет! Мы только обсудим события, которые произошлитогда. Обсудим их и, возможно, сумеем увидеть яснее, как они происходили. Чтоже касается привидений – они не смогут материализоваться, но откуда намизвестно, что их нет в этой комнате, хотя мы и не можем их видеть? Откудаизвестно, что Эмиас и Кэролайн Крейл не находятся здесь и не слушают нас?

Блейк сказал:

– Это не имеет никакого смысла, – и умолк, ибо дверь сноваоткрылась, и слуга объявил, что прибыла леди Диттишем.

Эльза Диттишем вошла с присущей ей надменностью ибесцеремонностью. Слегка улыбнулась Мередиту, внимательно и холодно посмотрелана Анджелу и Филиппа, села на стул около окна, на некотором расстоянии отостальных, расстегнула дорогую, светлого меха пелерину и отбросила ее назад. Окинуввзглядом комнату, она на миг остановила взор на Карле, которая также посмотрелана нее – раздумчиво, изучающе и осуждающе. На ее молодом, серьезном лице небыло враждебности – лишь любопытство.

Эльза сказала:

– Извините за опоздание, мсье Пуаро.

– Вы очень любезны, что пришли, мадам.