На площадь вышел глава клана. Смотрелся он помятым и нервным. Рядом важно вышагивал его заместитель. В глаза бросалось, что каждый не обрел полной человеческой трансформации. Кто-то мог решить, что такое возможно из-за нервного напряжения, но более внимательный понял, что тут практикуют жизнь в зверином обличии. Порой так поступали в тяжелые времена после ранений, психических расстройств или же в период голода. Мало кто из здравых перевертышей позволил бы себе так рисковать потерять основную свою часть, именуемую разумной. Долгое нахождение в звериной ипостаси могло вылечить тело и дух, но существовал огромный риск потеряться в инстинктах и низменных потребностях. Вернуться из долгого плена зверя без потерь мог далеко не каждый.

Поверить не мог, что это жалкое создание посмело покуситься на мою женщину. Лони предупредил, что выродок все рассчитал: позвал старейшин, пригласил прессу. Подозреваю, что запугал мою девочку, чтобы заполучит ее согласие. Не хотелось даже думать, как ему удалось заставить ее принять участие в этом фарсе. От жутких мыслей в голове помутилось. Знаю, он не посмел бы причинить ей боль, чтобы никто не учуял и не заметил принуждения. Сколько бы он не заплатил свидетелям, никто не станет идти против закона с очевидными нарушениями канонов. На это и был мой расчет.

Вот только я не ожидал, что медведь так отчаянно пожелает прорваться сквозь толпу и сломать скалящегося ублюдка Тода на месте.

ЛАКМИ

Сердце стучало отбойным молотком, отдаваясь шумом в ушах. Только это не мешало мне слышать, что говорил бывший. Тот, который собирался стать настоящим. Всего лишь несколько минут назад он нависал надо мной в разгромленной гостиной собственного дома. Лишь сегодня, при свете дня я оценила весь масштаб его деградации. Во время нервного напряжения мужчина не мог говорить и начинал злобно фыркать, а потом и рычать от бессилия. Его зрачки мерцали, меняясь от человеческих до звериных. Когти подрагивали. Как он не набросился на меня — стало загадкой. Ведь я так и не отвела глаз, не опустила головы. Я продолжала стоять напротив него, скрестив руки на животе и не скрывая босых ступней.

— Я передал тебе обувь, — выплюнул он с отвращением. — Она стоит…

— Стило уточнить размер, — лгать не пришлось. Ступни слегка отекли и не уместились в изящные туфли. Такого со мной не бывало раньше.

— Не приподнимай подол платья… — он мерзко оскалился, — позже сделаешь это, дорогуша.

От омерзения меня встряхнуло. Неужели этот выродок так и не понял, что я и впрямь больше не та запуганная кроха, которая ютилась в подвале его дома? Или он решил, что ошейник сломает то, что он не сумел? И главное, кто оплатил все расходы? Ведь не только артефакт стоил дорого. Даже исключив гонорар охотника, я не могла не понять, что размещение гостей в городке, нанятая охрана, снующая по двору, стоит больше, чем Тод может себе позволить. Глупый койот не осознавал, что ему не силам владеть титулом и всеми богатствами моей семьи. Вероятно, кто-то более властный помогает ему, чтобы затем заполучить все в свои руки. В свой карман.

Если бы это затеяли другие перевертыши, то скорее всего сами попытались меня захватить. Хотя есть вероятность, что меня заберут как трофей, после «случайного» убийства супруга. Но есть другая вероятность, мысль о которой я гнала от себя подобно чумной. Тод мог оказаться достаточно отчаянным, чтобы связаться с ведьмами. У тех всегда были средства и планы. А еще они лучше кого бы то ни было умели стрясать долги. Свое они получали, используя любые методы. Даже кодекс был им не помеха. Лучшие адвокаты выходили из ведьм. Еще бы! Все лазейки в законе придуманы ими и освоены мастерски.

Мне не хотелось думать, что Тод стал собственностью ведьм. Вот только других разумных вариантов не было. Никто другой бы не осмелился затеять подобную аферу и выкрасть меня из Монетска. Оставалось надеяться, что мой шериф найдет меня. Может увидит в новостях… О том, что для меня может быть слишком поздно думать не хотелось. Цепочка на шее сдавила кожу и слегка ее процарапала, провернувшись. Ненавистная вещица убьет меня, стоит ослушаться приказа. Но сущность внутри меня не боялась. Удивительная уверенность, что мы выберемся из дикой ситуации, передалась и мне самой. В пользу ее не оставалось никаких доводов. Только предчувствие. Раньше я не доверяла ему. А сейчас придется. Другого выхода нет. У меня не осталось больше ничего. Даже кулон бабушки и тот остался в квартирке над пекарней. По щеке скользнула теплая слезинка. Другой бы принял ее за проявление слабости и только мне известно — в этот момент пришло осознание, что я последняя из великого когда-то рода. Правящего.

Однажды отец решил, что я ущербная. Он отдал меня в откуп за мир с соседями, посчитав бесполезной для клана. А я выжила. Несмотря на то, что должна была загнуться раньше всех. Сейчас под кожей волновался зверь. Мой. Собственный. Тот, которого я жаждала обрести.

«Я всегда была с тобой», — шепнула ипостась и обняла душу невидимыми мягкими лапами.

И тут пришла другая мысль. Весь это маскарад Тода имел просчет. Он не учел, с кем связался и сделал мне роскошный подарок.

ЗАКАРИ

Мелкий ублюдок что-то говорил, пытаясь перекричать гомонящую толпу. С потерянным видом оглянулся в поисках помощи. Вот только не нашел поддержки и снова попытался привлечь к себе внимание. Тщетно. Все смотрели в другую сторону. Пришлось повернуть голову и… потерять ее. Другие расступались перед несколькими мрачными наемниками, которые сопровождали мою Лакми. Как же я раньше не понял, кто она? Ведь очевидно, что она богиня. Моя маленькая хрупкая девочка, с сильным сердцем. Пусть ее семья посчитала кроху ущербной, мне было ясно, она идеальна.

Я сразу отмел подозрение, что она одурманена. Девушка шагала в образовавшемся проходе с одухотворенным лицом и едва заметной улыбкой. Так не выглядят обреченные и запуганные. Сердце невольно екнуло. Не должна мама моей будущей дочери проходить такие испытания. Ее стоит лелеять и холить. Нужно носить ее на руках. А вместо этого, она ступала босыми ногами по булыжнику навстречу своему мучителю.

— Лакми Кор, — заорал Тод и ткнул в нее пальцем. — Моя избранница. Она вернулась ко мне. А я милостиво принял ее, как пару. Эта женщина…

— Мы знаем, кто она, — прервал койота старейшина, положив ладонь тому на плечо.

Ублюдок дернулся, как от удара и тут же вернул на морду благодушное выражение. Вот только его слабость стала очевидной для многих присутствующих. Кто-то глумливо захихикал, чуть поодаль раздалось предположение, что полнолуние близко. Такое оскорбление снести не мог ни один уважающий себя перевертыш. Оно подразумевало, что его обвиняют в невозможности контролировать зверя. Я бы не стерпел. Никто из уважающих себя Других не стерпел. Но не этот плебей. Тод лишь стиснул зубы и кинул злобный взгляд исподлобья на толпу, избегая смотреть на кого-то конкретного. Трус. Хотя, кто еще сподобился бы бить женщину. Только выродок.

— Дорогая, подойди ближе, — старейшина протянул Лакми руку, демонстрируя добрую волю. — Ты также хороша, как и твоя мама.