— Помню, — буркнул Ногтев. — Поразводилосьвсякого в квартирах! Тараканы, муравьи...

Кирилл стерпел оскорбительное для благородных муравьев месторядом с тараканами, отрядом примитивных насекомых, продолжал горячо:

— В частных домах, где топят углем или дровами,тараканы не живут. Заметили? Не выдерживают перепадов температуры. И мухи зимойне живут. Зато в домах с центральным отоплением мы сами дали насекомым ихлюбимый климат. Естественно, муравьи перебрались первыми, они самые смышленые.Бороться бесполезно. Не только домохозяйки, санитарные службы всего мирапризнали собственное бессилие! Человек с легкостью перебил мамонтов, пещерныхльвов, саблезубых тигров, гигантских страусов и вот не смог, как ни пытается,уничтожить хотя бы один вид насекомых! А нам досаждает не один вид, верно?

Он говорил, все время ощущая жалость к человеку, живущемупод прессом страшной, калечащей гравитации, обремененному весом, рудиментарнымиорганами, дисфункцией огромного организма, части которого ускользают поройиз-под контроля далекого от них мозга, а это влечет, увы: тяжелые болезни...

Ногтев выслушал его горячую речь, поинтересовался осторожно:

— Насекомые за короткий срок меняют поведение? Тогдаэто разум?

Кирилл дернулся, словно его кольнули:

— Аверьян Аверьянович! Я вас уважаю, хоть вы и военный,только не говорите о разуме. Все равно, что всерьез спорить об экстрасенсах,хиллерах, деревьях-людоедах. Насекомым не обязательно менять поведение. Мы самиим даем в комнатах постоянную температуру, еду, влажность. Даже защиту отхищников! Сколько в вашей новой квартире сменилось поколений обыкновенной мухи?В новых условиях у насекомых действительно может меняться поведение,видоизменяются органы, появляются новые приспособления в организме... Ясобираюсь поработать с муравьями направленно. При удаче они могут стать болееценными помощниками, чем собаки, коровы, лошади...

Он подумал, что окруженный компьютерами высшего классаНогтев уже забыл, как выглядит лошадь, добавил поспешно:

— Более ценными, чем роботы. Даже склепанные наорденоносных заводах.

Ногтев медленно кивнул. Кирилл буквально ощутил тяжестьнепомерно огромной головы, увидел, как на долгие доли секунды была почтипережата наклоном гортань, как покраснели от прилива крови белки.

Ногтев выглядел, как утес на Волге. Плечи держал вширь, аспину прямо, но непомерная гравитация стягивала плоть по костям книзу, собираяскладками под глазами мешки, рыхлые складки на подбородке, жировые валики наживоте и боках. Тазобедренные кости под непомерным весом раздвигаются, едва неразрывая суставы, трещат от натуги.

Трагедия человека в том, подумал Кирилл с внезапным холодкомпо спине, что он даже не понимает: достигнут предельный вес. Увеличение массытела оборачивается катастрофой из-за лавины болезней, которые и так преждевремени сводят человечество в могилу. То человечество. Старое. Которое всепродолжает и продолжает акселерировать.

— Я доложу руководству, — пророкотал с экранаНогтев. — Кравченко не дам, программа напряженная. Мазохин приноситреальную прибыль, а твои обученные муравьи вроде лысенковского переворота вземледелии... От ковбоев проку мало, бери обоих. Фетисова хоть и не можетпередвигаться, но будет ценным советником... За Дмитрием остается прежняяобязанность снабжать персонал продовольствием, а в остальном он в твоем полномраспоряжении.

Когда он широко улыбнулся, Кириллу показалось, что улыбнулсяКарадаг:

— С перебазировкой не тяни. Наверху могут не утвердить,но если все сделаешь быстро... Пришли Мазохина, я отдам распоряжение лично.

Станция гудела, словно по куполу ударил Тунгусский метеорит.Сотрудники, впервые среди бела дня оставив работу, бегали друг к другу узнаватьновости, теребили Мазохина. Сам Мазохин трижды пытался прорваться в верха,минуя Ногтева, но тот всегда был готов, поставил забор, а с высоты напоминал одисциплине, субординации, при которой полковник всегда умнее майора...

Позже Кирилл узнал, что Мазохин все же выскальзывал наверх,минуя Ногтева, но тот был старый волк в бюрократических играх: один руководящийтоварищ был в отъезде, другой возглавлял зарубежную делегацию, третий лег наоперацию...

За неделю Кирилл с Дмитрием излазили жилище компонотусовсверху донизу, все данные заложили в компьютеры, проверили картографию верхнихэтажей. В жаркие месяцы лета этажи стояли пустые, но и чужаки туда не забредали— отпугивал слабый, но четко различимый запах грозных ксерксов.

Половину дня обрабатывали комбинезоны феромонами ксерксов,еще полдня объясняли, что зачем и что почем, а на восьмой день операции«Ксеркс» двери станции широко распахнулись. Кирилл еще раньше с помощью Ногтевасумел настоять, чтобы сверху в самом буквальном смысле не помогали, лифтов неподавали, а вели себя так, как и подобает богам: не вмешивались. Когда вышелкараван, сотрудников не было видно под горными хребтами навьюченной на нихаппаратуры.

С двух десятков шагов Кирилл в последний раз оглянулся наздание станции. Ярко-красный купол из толстой стали, крупные оранжевые пятна,как на панцире божьей коровки. Когда-то в минуту откровенности Ногтеврассказывал, с какими муками начальство приняло эту вызывающую окраску вместомилой сердцу военно-маскировочной! А дебаты из-за расцветки комбинезонов? Какодин герой вторжения в Афганистан хотел нарядить ученых-растяп в десантныекомбинезоны и дать в руки автоматы, как умело ссылался на славные традицииармии, вспоминал чудо-богатырей Суворова, ругал стиляг и панков, потрясаликоностасом орденов и медалей!

Не прошло. Белое было настолько белым, что в лучшем случаесошло бы за серое, но уж никак не за черное. Боевым генералам доказали напальцах, что маскировочная форма погубит всех со скоростью блицкрига...

Так что не вешай голову, Кирилл Журавлев. Не один ты бьешьсяпротив несусветной дури, которая не только почему-то существует, но руководит,командует, отдает ЦУ.

Эти два часа перехода были худшими часами жизни Кирилла.Пока добирались, они с Дмитрием бегали взад вперед, охраняя, проверяя,подгоняя, бдя, стреляя по каждой тени, отпихивая подозрительные листики иликамешки.

Зато когда вошли на территорию ксерксов, настали худшие днисотрудников. Все знали, как погиб Измашкин, а тут навстречу кидаются закованныев броню драконы, хлещут гибкими антеннами, словно щупальца уэллсовских марсиан.В фасеточных глазах, в каждом амматидии отражался крохотный человечек сперекошенным от ужаса лицом.

Кирилл и Дмитрий падали с ног, охрипли, убеждая в терпимостимуравьев к своим. Кирилл хватал страшных ксерксов за сяжки, вскакивал верхом,дергал за лапы, демонстрируя безнаказанность, а Дмитрий раздулся как майскийжук, десятки раз исполняя перед обомлевшими технарями коронный номер, как,дескать, кормиться сладким медом на халяву.