Впереди в поле зрения внезапно выпер огромный зеленый шарразмером с воздушный мешок братьев Монгольфье. Находился шар не на стволе, а наветке близ ствола. Кирилл обогнал Дмитрия, показывая дорогу, уткнулся головой впористую стену. Руки тряслись, глаза стали сухие, как слюда, дерево ломалось,как в детском калейдоскопе. Дмитрий спросил, Кирилл разевал рот, но пересохшеегорло только сипело. В черепе начали рваться бомбочки. Он слышал, что Дмитрийтрясет его, но спасительно провалился в небытие.

Дмитрий перехватил бластер удобнее, из приклада выдвинулосьострое лезвие. Зеленая ткань шара затрещала, из надреза полезло белесое.Уворачиваясь, Дмитрий вспарывал межклеточные перекрытия, сок выбрызгивался,шипел, вздувался ядовито-белесо-зелеными шарами.

Кирилл очнулся — лицо облепила слизь, не давая дышать.Голова трещала, он весь был сказочно мокрым, воздух, как в русской бане, такойже влажный и жаркий. Зеленый купол уходил вверх, как в планетарии, вместо звездтак же медленно, как звезды, двигались стада тлей. Ослабленное стенами солнцезаливало призрачно-зеленым светом.

Огромные квадратные клетки темнели по краям, в серединекаждой колыхалось темное ядро. Весь галл расчерчен на мелкие ячейки и казалсяукрытым маскировочной сетью. В плотном воздухе отражались тени колыхающихся загаллом листьев. Сгущения воздуха двигались, как зеленые призраки, меняли форму,размывали на части, трансформировались, и в каждом призраке Кирилл находилзнакомые формы.

Тлей было множество, ближайшие от Кирилла поспешновытаскивали хоботки, спешили отодвинуться. Стена еще пузырилась, безобразныйнарост выпускал зеленые слюни, шипел, пузырился, но сок быстро схватывался,застывал. Пленка уплотнялась, внутри пузырьков быстро появлялись темные жилки,комочки.

Саша лежала в трех шагах, над ней склонилось зеленоечудовище. Оно переворачивало неподвижное тело, рычало, выбирая место, неукрытоепластиковым клеем. Кирилл рванулся к ним, но упал лицом вниз. Ноги были взеленой застывшей массе. Отчаянно рванулся, забился, начал искать нож, пальцыскользили по зеленой слизи, покрывшей его с головы до ног, и наконец сообразил,что он тоже сейчас чудовище, страхолюдина что надо.

— Дмитрий, — прохрипел он, с трудом заставляяслушаться голосовые связки. — Сбрось сок, пока не пристыл... Потомотдерешь с мясом...

— Где ты видишь мясо?

Только Саша выглядела чистенькой, как облепленное яичко. Кпластику сок не прилипал, а ее лицо Дмитрий наверняка прижимал к груди, когдапролезал в галл.

— Как ты нас протащил? — спросил Кириллвиновато. — Ничего не понимаю.

— Самому бы вспомнить, — буркнул Дмитрий. Голос унего был как у рассохшегося дерева. — Наверное, на инстинктах, как у твоихмуравьев. Хоть двери тут автоматически захлопываются, а то бы весь парвыпустил...

Морщась, он сдирал ленты. Кирилл поспешно обдирал нечаянноприобретенный скафандр, кожу щипало, словно сдирал ее вместе с зеленымипотеками. Дмитрий шипел, ругался, наконец решил со злостью:

— Остальное пусть Кравченко. Хоть с мясом, но таманестезин и прочие чудеса медицины.

Слабый стон заставил его подпрыгнуть. Губы Саши чутьшевельнулись. Лицо его исхудало, нос заострился, как у покойника.

— Увлажняемся, — сказал Кирилл напряженно, —и делаем бросок до станции. Тут я ничего не могу, это не озеро. Кравченкодолжен получить ее как можно скорее.

Дмитрий, не глядя, сцапал ближайшую тлю. Увлажнив, как велелКирилл, себя изнутри, вторую безжалостно разорвал над Сашей. Она закашлялась,лицо дернулось, словно хотела вытереть залитое сиропом лицо, но руки былискованы пластиком.

— Будем жить, — определил Дмитрий угрюмо. —Выкарабкаемся... Банька здесь, а? Только жабьего цвета. С детства жаб не люблю.От них бородавки.

Сам он стоял зеленый, в крупных бородавках засохшего сока.Воздух вокруг него ходил темными сгустками, призраки были перенасыщены влагой исладостью. Галл был молодым, дней двадцать от роду, но стада паслисьразновозрастные, двух-трех поколений. Дмитрий, судя по его лицу, начиналдогадываться или постигать муравьиным инстинктом удивительное приспособлениерастений и тлей друг к другу. Будяк дает условия для тлей, сюда ни божьикоровки, ни златоглазки не проберутся, но зато здесь они в изоляции, молодымлистикам не вредят... Да и соку пьют намного меньше: здесь и так мокро, сыро.

Если бы Мазохин не был таким твердолобым, подумал Кирилл,сам ужасаясь возникшей идее, станцию можно упрятать в такой галл! Растениедавало бы защиту, сладкие соки, микроклимат, то есть все то, что пока настанции добывается с трудом, да и то чужими — из Большого Мира — усилиями. Алюди бы защищали растение от врагов. Ведь даже тли не просто паразитируют, какзакричал бы радетель справедливости, а в уплату снабжают ауксином — растениерастет быстрее, обгоняет соседей, первым зацветает, первым засевает окрестностисеменами! А остальным, опоздавшим, шиш — места уже заняты...

Кирилл тоже взял молоденькую тлю, напился. Дмитрий нежновытирал липкий сок с Сашиного лица. Она застонала, приоткрыла глаза. Дмитрийобрадованно сказал бодрым голосом добровольца из ограниченного контингентавойск в дружественной стране:

— Держись, все хорошо. Тебя починят, обещаю. Не в такихпеределках бывали!

«В таких не бывали», — подумал Кирилл горько. Здесь мывлипли. По моей дурости влипли. Перегнул, дурак! Решил, что если все знакомо,то и безопасно.

— Где мы... — прошелестел слабый голос. —Здесь странно... и хорошо.

— Хорошо, — согласился Дмитрий. Он осторожно снялпузыри крови с ее губ. — Если тли сами отгрохали эту пещеру, я неудивлюсь. Конечно, разум, как говорит Кирилл, не при чем, все дело в простейшихинстинктах! Но, скажу вам, инстинкты — это уже кое-что!

Кирилл показал зубы в усталой усмешке. Саша через некотороевремя снова вынырнула из забытья, проговорила с закрытыми глазами:

— Ксеркса в генералы... Ногтев и то лишь полковник...Надо стукнуть куда следует...

— Спи-спи, — Дмитрий нежно погладил ее пощеке. — Кирилл, что делать дальше?

— Двинемся к станции. До нее далеко?

— С полчаса хорошего бега. Но теперь добежим. Даже еслипо солнцу.

Саша сказала тихим, как ветерок, голосом:

— Ребята, я ничего не слышу... Только вижу, губамишлепаете... Я оглохла?

Дмитрий показал на пластик, что прикрывал ей уши, но глазаего были встревоженными. Белые губы десантницы шевельнулись, лицо ее сновазастыло. Дмитрий захлопотал вокруг, едва не квохча. Кирилл следил за тенями назеленой стене, высвечивая путь солнца. Пробыть бы здесь еще четверть часа,добрались бы легко. Надо и рацию иметь для таких случаев... Правда, они самиспасатели. Остальных даже тли перебодают еще на выходе из станции.

На спине выступил пот, начал растекаться тончайшей пленкой.Дмитрий тоже пропитался влагой, потолстел, глаза его живо блестели.