— Кому нам?

— Мне и Сашке.

— А разве она...

— Не орлица, вроде Гризодубовой, но рвется в бой. Покалежала в коконе, развивала идеи... всякие, странные. Как обследовать, как жить,что делать потом...

Кирилл прикусил язык. Пока люди заняты, на звезды головы неподнимают. Саша посидела без дела, начала размышлять о будущем, перспективах.Но если размышляет даже десантница, то какие идеи придут в голову высоколобым,если оторвутся от поглощающей работы?

На поверхности пня воздух был свежим и острым, как бритва.Древесина еще держала влагу, раздутая и сонная, глубокие трещины появятся ближек полудню, когда жаркие лучи высушат, нагреют.

К ним подбежала, сильно прихрамывая, Саша. Она была вкоротких шортах, что не открывали на обозрение жуткие сизые шрамы, от плеч добедер была в пластиковом корсете, правая рука оставалась внутри этой тюрьмы, ноСаша из кожи вон лезла, доказывая, что ее левая рука работает за две. Она былабледная, как личинка майского жука, и худая, как стремянка, но Кравченко всеравно потрясенно разводил руками. Выздоровление, возвращение в строй неукладывалось ни в какие рамки традиционной медицины!

Кирилл набрал воздуха полную грудь, задержал дыхание. Взглядего стал отстраненным. Наконец после долгого выдоха коротко велел:

— Ах-ах, пора! Наденьте скафандры.

— Что? — не понял Дмитрий.

— Ска-фан-дры, — четко повторил Кирилл. — Тыне поменялся с Сашей ушами?

— Да нет вроде, — ответил Дмитрий, он потрогалуши, подозрительно посмотрел на Сашу. — Просто ты велел скафандрызабросить...

— Все хорошо в меру. В скафандрах чуть ли не спатьложились! Давайте без перегибов. Даже если понадобится выровнять... А то яналомал дров!

Дмитрий мигом метнулся к входу, стукнул в широкий лобксеркса, тот отступил, открывая черный тоннель, а едва Дмитрий протиснулся,снова вход был перекрыт плоской головой серого цвета, неотличимой отповерхности пня. Даже Кирилл иной раз ошибался, проходил мимо, не замечая гранимежду деревянной стеной и головой часового, но Дмитрий не ошибся ни разу. Да иксерксы, казалось, открывали ему дорогу сразу. В крайнем случае он делалдвусмысленный жест, один из двух десятков рекомендуемых Кириллом, но часовыепонимали, живо шевелили сяжками. Иногда Дмитрий ржал, уверяя, что муравьирассказывают ему солдатские анекдоты, но повторить не может по цензурнымсоображениям.

Вернулся с двумя комбинезонами. Быстро влез сам, а на Сашунатянул непомерно объемное, куда лезли и толстый корсет, и рука в пластмассовомгипсе. Оказалось: подогнано так, что в его способностях портного сомневаться неприходилось.

— Хорошо, что опять вместе, — проговорил Дмитрий,критически осматривая Сашу. — У Мазохина и мазохинцев только «подай» да«принеси».

Саша молчала. Ее подбородок по-прежнему был вскинутвызывающе, но когда подпирает корсет, то поди определи истинный уровеньвысокомерия...

Они остановились на краю пня. Стена отвесно уходила вниз,вокруг пня на сотни шагов голо, вытоптано. Даже крупные камни убраны, а дальшебез перехода поднимается высокая мрачная стена трав. Некоторые вершинами выше,чем пень, но все держатся на расстоянии, ни одно растение не переступаетневидимую границу.

От пня тянулись три ясно различимые магистрали. Две нетолько утоптаны, но даже вдавлены, словно по ним столетиями маршировалижелезные римские легионы. Третья — помоложе, новее, но по ней точно такжетащили добычу волоком, несли в жвалах, бежали с раздутыми от меда брюшками.

Кирилл прыгнул, растопырил руки и ноги, как парашютист призатяжном прыжке. Остатки страха требовали сжаться в комок, выставить ноги, ноКирилл заставил себя шлепнуться плашмя, брюхом. Его подбросило, он сделалсальто, очень точно встал на ноги.

— Уже теплее, — покровительственно сказала Саша.Она очень красиво, несмотря на жесткий корсет, приземлилась рядом. — Ещемалость, и можно брать к нам в десантники.

— Благодарю за высокую честь, — пробормоталКирилл. — Я так потрясен, что не нахожу слов... Но из врожденнойскромности уж домучаюсь доктором наук на должности завкафедрой.

С другой стороны упал на ноги Дмитрий, даже не качнулся.

— Снимите мне во-о-он ту гусеницу, — велел Кирилл.

Оказалось, что просьбу «снимите» можно понять иначе, чем онвсегда думал. Оба героя-десантника взметнулись кверху, и бедная гусеница упалас листа. С рассеченной головой. Она еще дергалась, и по тому, как ее схватилиДмитрий и Саша, Кирилл понял, что, будь у нее лапки подлиннее, наверняка бызавернули за спину, а то и наручники надели.

Кирилл привязал поперек гладкого туловища нить, поднял руку.Дмитрий взлетел на стебель, закрепил нить с гусеницей прямо над муравьинойтропой.

От пня деловито бежал ксеркс. Внезапно его сяжки пошливверх, членики затрепетали. С двух десятков шагов он помчался шестилаповойрысью. Затем галопом. Гусеница свисала тонкокожая, без отвратительных жесткихволосков, которых муравьи не любят, сочная, молодая, раскормленная...

Под приманкой ксеркс затормозил, встал на цыпочки, вытянулусики, почти касаясь лакомства.

— Это же невыполнимо, — крикнул Дмитрий наконец.Он азартно бегал вокруг ксеркса, падал, сам невольно привставал на цыпочки,когда муравей тянулся к гусенице. — У него ни крыльев, ни щупальцев! Я бытоже не достал.

Саша повернулась к Кириллу, глаза смотрели требовательно. Онвынужденно дал справку:

— Шимпанзе достает подвешенный банан двумя способами:палкой, либо ставит один на другой кубики.

Дмитрий отвернулся. Саша похлопала его по плечу:

— Ясно? Двумя способами.

Уже несколько муравьев суетились над извивающейся гусеницей.Самые крупные дотрагивались кончиками сяжков, бегали в исступлении вокруг,сшибались с такими же энтузиастами, охваченными одним трудовым порывом.

Один, перелезая через других соискателей, едва не тяпнулгусеницу жвалами, но пирамида раздвинулась, он слетел кубарем, так и не заметиврешения шимпанзиной проблемы.

Дмитрий выкрикнул пораженно:

— Они глупее шимпанзе?.. Никогда бы не подумал! Свиду-то, с виду, а? Все блестят и сверкают. Куда там паршивой обезьяне...

— Вообще-то, — добавил Кирилл ради объективности,развитое скотоводство, земледелие, ирригация — это дело рук... э... лапмуравьев. Шимпанзе до этого не доросли.

— Я же говорил! — воспрянул Дмитрий. — Куданестриженой обезьяне до начищенных и надраенных... Кирилл, в слаборазвитыхстранах тоже не очень про ирригацию или гидропонику. Я родом из Великороссии,так у нас...

Саша вклинилась, ее носик раздраженно морщился:

— Димка, разве тебе еще не ясно? Это муравейникзанимается скотоводством, а сами муравьи об этом и не подозревают!