Да, бывают и скудные годы, и нередко. Доходы от шерсти вхорошие годы откладывались впрок, чтобы пережить годы плохие, ибо никто неможет предсказать, будет ли дождь. Но вот выпало уже несколько добрых леткряду, а в Джилли почти не на что тратить деньги. О, если уж ты очутился наплодородных черноземных равнинах Великого Северо-Запада, нет для тебя лучшейземли. Они не тосковали по прежней своей родине и не совершали тудапаломничества; что сделала для них Англия, кроме как унижала и преследовала заих верования? Австралия же и сама страна католическая, здесь они равные средиравных. И Великий Северо-Запад стал для них новой родиной.

И притом нынче за все платит Мэри Карсон. Уж она-то можетсебе это позволить. По слухам, у нее денег хватило бы, чтобы купить и продатьдаже английского короля. Ее капиталы вложены в сталь, в серебро, цинк и свинец,в медь и золото и еще в десятки всяких копей, рудников и предприятий, почти всев такие, на которых в прямом и переносном смысле делают деньги. Дрохеда ужедавно отнюдь не главный источник ее доходов; теперь это всего лишь выгоднаязабава.

Ни за обедом, ни после отец Ральф не заговаривал с Мэгги;весь вечер он старательно ее избегал. Обиженная, она все время искала егоглазами. Он ощущал на себе ее взгляд, и ему очень хотелось подойти и объяснить,что ее да и его доброму имени только повредит, если он станет уделять ей большевнимания, чем, к примеру, мисс Кармайкл, мисс Гордон или мисс О'Мара. Так жекак Мэгги, он не танцевал и, так же как Мэгги, притягивал множество взглядов;бесспорно, они двое превзошли красотой всех присутствующих.

Отец Ральф как бы раздвоился — одна половина его существавозмущалась видом Мэгги в этот вечер, ему неприятны были и эта короткая стрижка,и прелестное платье, и элегантные шелковые туфельки того же цвета «пепла розы»на высоченных двухдюймовых каблуках; она и так стала выше ростом, и фигурка еетеперь — сама женственность. А другая половина его души преисполниласьгордости: его Мэгги затмила всех девушек в зале. У мисс Кармайкл точеныеаристократические черты лица, но ей не хватает необычайного сияния этихзолотисто-рыжих волос; у мисс Кинг чудесные белокурые косы, но не такое гибкоетело; у мисс Маккейл фигура изумительная, но физиономия точно у лошади, котораятянется через забор за яблоком. И однако, острей всего он ощущал разочарование— ну почему, почему нельзя повернуть время вспять! Ему вовсе не нужна взрослаяМэгги, ему нужна девчурка, с которой можно обращаться как с нежно любимымребенком. На лице Пэдди он подметил словно бы отражение своих мыслей и слабоулыбнулся. Каким блаженством было бы хоть раз в жизни не скрывать того, чточувствуешь! Но привычная выучка и благоразумие въелись ему в плоть и кровь.

А вечер продолжался, и все непринужденней становились танцы,пили уже не шампанское и виски, а ром и пиво, и празднество теперь большенапоминало обыкновенную веселую вечеринку на простой ферме после стрижки овец.Сюда бы хоть одного овчара да работницу с фермы — и к двум часам ночи уже никтоне отличил бы этот прием от обычного в джиленбоунской округе гулянья,развлечения вполне демократичного, открытого для всех.

Пэдди и Фиа все еще помогали хозяйничать, но Боб с Джеком иМэгги ровно в полночь ушли. Родители этого не заметили, им было весело: их детине умели танцевать, но они-то умели — и танцевали вовсю, больше друг с другом;зоркому глазу отца Ральфа они вдруг показались на диво подходящей парой — бытьможет, как раз потому, что им так редко случалось дать себе волю и порадоватьсядруг на друга. Отец Ральф не помнил, чтобы ему хоть раз пришлось видеть иходних и тут же не вертелся бы кто-нибудь из детей, — а ведь это нелегко вбольших семьях, подумалось ему, родителям никогда не удается побыть наедине,разве что в спальне, а тогда, пожалуй, им уже не до разговоров, это можнопонять. Что весел и жизнерадостен Пэдди — не диво, он всегда такой, но вот Фианынче вечером просто блистательна, и когда Пэдди приличия ради учтивоприглашает на танец супругу какого-нибудь овцевода, у нее отбоя нет откавалеров; между тем женщины куда моложе уныло сидят вдоль стен огромной залы,и никто не стремится с ними танцевать.

Впрочем, отец Ральф лишь урывками наблюдал заКлири-родителями. После ухода Мэгги он словно на десять лет помолодел, необычайнооживился и совсем ошеломил девиц Хоуптон, Маккейл, Гордон и О'Мара, станцевав —и превосходно — с мисс Кармайкл «блэк ботом». Но после этого он прошелся втанце по очереди с каждой свободной девушкой в зале, даже с некрасивойбедняжкой мисс Пью — к этому времени гости чувствовали себя уже совсемнепринужденно, исполнились благодушия и никто ничуть не осудил святого отца.Напротив, все вслух восхищались его неутомимой добротой. Никто не мог бысказать, что его дочери не довелось потанцевать с преподобным де Брикассаром.Разумеется, не будь это прием в частном доме, он не позволил бы себеразвлекаться танцами, но как приятно видеть, что такой обаятельный человек вкои веки может и повеселиться.

В три часа ночи Мэри Карсон поднялась на ноги и зевнула.

— Нет, праздник продолжается, — сказалаона. — Если я устала (а я и правда устала), я могу пойти и лечь и сейчастак и сделаю. Но еды и питья хватает, оркестр для того и нанят, чтобы играть,пока у кого-то еще есть желание танцевать, а если немножко шумно, я толькоскорее усну. Отец Ральф, не поможете ли мне подняться наверх?

Выйдя из залы, она, однако, не повернула к великолепнойлестнице, ведущей на второй этаж, а, тяжело опираясь на руку священника,направилась к своей гостиной. Дверь была заперта; Мэри дала спутнику ключ,подождала, пока он отпер, и первая вошла в комнату.

— Прекрасный вечер, Мэри, — сказал он.

— Последний для меня.

— Не говорите так, дорогая.

— Отчего же? Мне надоело жить, Ральф, с меняхватит. — Недобрые глаза ее смотрели насмешливо. — Вы что, не верите?Вот уже семьдесят лет с лишком я делаю только то, что хочу, и тогда, когдахочу, и если смерть воображает, будто в ее воле назначить мой последний час,она сильно ошибается. Я умру, когда сама захочу, и это никакое не самоубийство.Наша воля к жизни — вот что нас здесь держит, Ральф; а если всерьез хочешь сэтим покончить, ничего нет проще. Мне надоело, и я хочу с этим покончить.Только и всего.

Ему тоже надоело — не то чтобы жить, надоела маска вечнойсдержанности, безжалостный климат Австралии и то, что нет друзей, нет людейдушевно близких, и сам себе он надоел. В гостиной был полумрак, его почти нерассеивала высокая керосиновая лампа под абажуром бесценного рубинового стекла,и от прозрачных алых теней в упрямом лице Мэри Карсон проступало нечто совсемуже дьявольское. У отца Ральфа побаливали ноги и спина, давным-давно он такмного не танцевал, хоть и гордился тем, что следит за новейшими причудами моды.Ему уже тридцать пять, он приходский священник в глубокой провинции, а много лиэто в иерархии католической церкви? Карьера его не успела начаться — и ужекончена. Ох уж эти мечты юности! У него не хватило стойкости в час испытания.Но никогда он не повторит такой ошибки. Никогда, ни за что…