— Сколь долго могла длиться их поездка? — спросил Роланд. —Судя по состоянию, в котором они прибывали.

Оуверхолсер посмотрел на Слайтмана, потом на Тиана и Залию.

— Два дня? Три?

Они пожали плечами и кивнули.

— Два или три дня, — теперь Оуверхолсер повернулся к Роландуи уверенности в его голосе прибавилось, потому что он чувствовал молчаливуюподдержку остальных. — Достаточно долго, чтобы обгореть на солнце и съестьбольшую часть оставленной им еды…

— И обделаться этой едой, — пробурчал Слайтман.

— …но не настолько долго, чтобы умереть от жары и жажды.Если ты спрашиваешь, на каком расстоянии от Кальи находится место, куда ихувозили, то едва ли я смогу ответить на твой вопрос. Никто не знает, с какойскоростью этот поезд пересекал равнину. К Калье он подъезжал тихим ходом, ноэто, скорее всего, ничего не значит.

— Пожалуй, не значит, — согласился Роланд. Чуть задумался. —Осталось двадцать семь дней?

— Уже двадцать шесть, — ответил Каллагэн.

— Одно но, Роланд, — голос Оуверхолсера звучал виновато, ноон воинственно выпятил челюсть. И, по мнению Эдди, вновь стал тем неприятнымтипом, которые с первого взгляда вызывают отрицательные эмоции. С другойстороны, Эдди никогда не питал особой любви к власть имущим.

Роланд вопросительно изогнул бровь.

— Мы еще не сказали да, — Оуверхолсер взглянул наСлайтмана-старшего, как бы в поисках поддержки, и тот кивнул.

— Ты должен понимать, что мы никак не можем узнать, что тытот, за кого себя выдаешь, — с теми же извиняющимися нотками в голосе заговорилСлайтман. — В моей семье не было книг, нет их и на ранчо, я, руковожу ковбоямина «Рокинг Би» Эйзенхарта, за исключением племенных книг, но в детстве и юностия, как и любой другой мальчишка, слышал множество историй о Гилеаде, стрелках,Артуре Эльдском… слышал о Холме Джерико и другие кровавые истории… но я никогдане слышал о стрелке без двух пальцев на правой руке, или о стрелке-чернокожейженщине, или о стрелке, щеки которого еще не знали бритвы.

На лице его сына отражались ужас, замешательство, смущение.Слайтман и сам заметно смутился, но продолжил.

— Прошу извинить меня, если мои слова покажутся тебеоскорбительными, у меня и мыслей таких нет…

— Слушайте его, слушайте его внимательно, — пробурчалОуверхолсер. Эдди подумал, что его нижняя челюсть просто выскочит, если крупныйфермер продвинет ее вперед еще на миллиметр.

— …но любое наше решение будет иметь очень серьезныепоследствия. Ты сам должен понимать, что это так. Если мы примем неправильноерешение, итогом станет гибель нашего городка и всех его жителей.

— Я просто не верю своим ушам! — воскликнул Тиан Джеффордс.— Ты думаешь, он — самозванец? Добрые боги, да разве ты не видишь, кто он?Разве ты…

Залия схватила его за руку и так крепко сжала, что назагорелой коже остались отметины от ее пальцев. Тиан посмотрел на нее изамолчал, плотно сжав губы.

Где-то вдали каркнула ворона, ей пронзительным воплемответила расти. На поляне воцарилась мертвая тишина. Один за другим ониповернули головы к Роланду из Гилеада, ожидая его ответа.

5

«Всегда и везде все одинаково, — устало подумал он. — Имтребуется помощь, но они хотели и рекомендательные письма. А лучше, живыхсвидетелей. Они хотят спастись, ничем не рискуя. Просто закрыть глаза, аоткрыть их уже спасенными».

Роланд какое-то время качался взад-вперед, обхватив коленируками. Потом кивнул сам себе и поднял голову.

— Джейк, подойди ко мне.

Джейк взглянул на Бенни, своего нового друга, поднялся,подошел к Роланду. Ыш, как всегда шагал рядом.

— Энди, — позвал Роланд робота.

— Сэй?

— Принеси четыре тарелки, из которых мы ели, — когда Эндипринес тарелки, Роланд обратился к Оуверхолсеру. — Вы останетесь без этихтарелок. Когда стрелки приходят в город, что-то да разбивается. Такова жизнь.

— Роланд, я не думаю, что мы нуждаемся…

— А теперь тихо, — и хотя Роланд говорил очень мягко,Оуверхолсер тут же замолчал. — Вы рассказали свою историю; теперь чередрассказывать нашу.

Тень Энди падала на Роланда. Стрелок посмотрел на робота,взял тарелки, еще не вымытые, блестевшие от жира. Повернулся к Джейку, скоторым произошла разительная перемена. Сидя рядом с Бенни-Малышом, наблюдая,как Ыш исполняет свои трюки, и раздуваясь при этом от гордости, Джейк ничем неотличался от любого двенадцатилетнего мальчика, беззаботного и веселого. Теперьулыбка исчезла, и возраст Джейка как-то разом стал неопределенным. Синие глазасмотрели на Роланда, цветом практически не отличаясь от глаз стрелка. Рукоятка«ругера», который он взял из отца стола в другой жизни, по-прежнему торчала изсамодельной кобуры. Но вот кожаную петлю, закрывавшую спусковой крючок, Джейк,не отдавая себе отчета, распустил. На это ушло мгновение.

— Повтори свой урок, Джейк, сын Элмера, и будь крепок в нем.

Роланд где-то ожидал, что Эдди или Сюзанна вмешаются, но ниони не произнесли ни слова, не шевельнулись. Он посмотрел на них. Лица такие жехолодные и суровые, как и у Джейка. Хорошо.

В голосе Джейка не слышалось эмоций, но слова звучали ясно ичетко.

— Я не целюсь рукой; тот, кто целится рукой, забыл лицосвоего отца. Я целюсь глазом. Я не стреляю рукой…

— Я не понимаю… — начал Оуверхолсер.

— Заткнись, — бросила ему Сюзанна и наставила на него палец.

Джейк, казалось, их и не слышал. Его глаза не отрывались отглаз Роланда. Правая рука мальчика лежала на груди, с растопыренными пальцами.

— …Тот, кто стреляет рукой, забыл имя своего отца. Я стреляюрассудком. Я не убиваю оружием; тот, кто убивает оружием, забыл имя своегоотца.

Джейк замолчал. Набрал полную грудь воздуха. Закончил.

— Я убиваю сердцем.

— Убей их, — приказал Роланд и высоко подбросил четыретарелки. Вращаясь, они разлетелись в разные стороны, черные круги на фонебелесого неба.

Рука Джейка, только что спокойно лежавшая на груди, обреланевероятную скорость. Пальцы охватили рукоятку «ругера», вытащили его изкобуры, подняли вверх и начали нажимать на спусковой крючок еще до того, какРоланд опустил руку, подбросившую тарелки. А они разлетелись вдребезги вроде быне по одной, а все сразу. Осколки посыпались на поляну. Несколько упали вдогорающий костер, выбив фонтанчики искр. Один или два со звоном отскочил отстальной головы Энди.