Роланд подумал: «Они не понимают».

— Спасибо вам, — ответил он. — Когда мы приедем, то будем, восновном, смотреть и слушать. Покончив с этим, попросим того, кто держитперышко, послать его по домам, чтобы созвать собрание. На собрание скажем вам,можно ли защитить город и сколько людей потребуется нам в помощь, если такоевозможно.

Роланд заметил, что Оуверхолсер собрался что-то сказать, ипокачал головой, останавливая его.

— В любом случае, много народу нам не потребуется, —продолжил он. — Мы — стрелки, не армия. Думаем по-другому, действуем не так,как армия. Думаю, человек пять нам хватит с лихвой. Может, понадобятся толькодвое или трое. Но вот при подготовке нам потребуется более активная помощь.

— Почему? — спросил Бенни.

Роланд улыбнулся.

— Сейчас сказать не могу, сынок, потому что еще не виделвашей Кальи. Но в таких случаях, сюрприз — наиболее действенное оружие, а дляподготовки хорошего сюрприза обычно требуется много людей.

— Самым большим сюрпризом для Волков станет наша готовностьсразиться с ними! — воскликнул Тиан.

— Допустим, вы решите, что защитить Калью нет никакойвозможности? — спросил Оуверхолсер. — Что будет тогда, скажи, прошу тебя.

— Тогда я и мои друзья поблагодарим вас за гостеприимство ипоедем дальше, — ответил Роланд, — потому что наше дело ведет нас по ТропеЛуча, — с мгновение он смотрел на враз опечалившиеся лица Тиана и Залии, потомдобавил. — Но я не думаю, что так будет, знаете ли. Обычно возможностьнаходится.

— И будем надеяться, что собрание одобрит твое решение, —вставил Оуверхолсер.

Роланд замялся. Настал момент, когда он мог бы объяснить им,что к чему, будь на то его желание. Если эти люди все еще верили, что четверкустрелков как-то свяжет решение, принятое фермерами и ранчерами на общемсобрании, значит, они совершенно забыли, каким был прежний мир. Но так ли этоплохо? В конце концов, все вопросы как-то разрешатся и станут частью долгойистории. Или не разрешатся. И если не разрешатся, на том закончится и егоистория, и его путешествие, и он обретет вечный покой под могильным камнем вКалья Брин Стерджис. А может, его тело и тела его друзей, останутся на землегде-то к востоку от города, и их мертвой плотью смогут полакомиться вороны и расти.Ка скажет свое слово. Как говорила всегда.

Тем временем, они все смотрели на него.

Роланд поднялся, поморщился от острой боли в правом бедре.Эдди, Сюзанна и Джейк тут же вскочили, словно получив беззвучный приказ.

— Мы хорошо поговорили, — Роланд обвел взглядом посланцевКальи. — Что же касается будущего… будет вода, если Бог того захочет.

— Аминь, — откликнулся Каллагэн.

1

— Серые лошади, — сказал Эдди.

— Ага, — согласился Роланд.

— Пятьдесят или шестьдесят Волков, и все на серых лошадях.

— Ага, так они говорят.

— Не думаешь ли ты, что это, как минимум, странно, —промурлыкал Эдди.

— Нет. Им, похоже, так не кажется.

— А тебе?

— Пятьдесят или шестьдесят лошадей, все одного цвета? Я бысказал, да, пожалуй.

— Эти ребята из Кальи сами разводят лошадей.

— Ага.

— Четырех привели нам, чтобы мы продолжили путь верхом, —Эдди, который никогда в жизни не садился на лошадь, испытывал немалоеоблегчение от того, что какое-то время мог еще ходить на своих двоих, ноговорить об этом не стал.

— Да, они стреножены и пасутся по другую сторону холма.

— Ты это точно знаешь?

— Уловил их запах. Думаю, за ними приглядывает робот.

— Почему эти люди воспринимают пятьдесят или шестьдесятлошадей, все до единой одного цвета, как само собой разумеющееся?

— Потому что не думают о Волках или о чем-то, с нимисвязанном, — ответил Роланд. — Все мысли блокируются страхом.

Эдди просвистел пять нот, которые никак не могли сложиться вмелодию.

— Серые лошади.

Роланд кивнул.

— Серые лошади.

Они переглянулись, потом рассмеялись. Эдди нравилось слушатьсмех Роланда. Сухой, хрипловатый, как отвратительные крики этих гигантскихчерных птиц, которых он называл расти… но ему нравился. Возможно, потому, чтосмеялся Роланд очень уж редко.

День катился к вечеру. Над головой облака практическирассеялись, стали бледно-голубыми, почти в цвет неба. Посланцы Кальи остались всвоем лагере. Сюзанна и Джейк пошли за сдобными шарами. После плотного обеданичего другого на ужин есть не хотелось. Эдди сидел на бревне, что-то вырезалножом. Роланд устроился рядом. Разобрал все оружие, разложил детали на кускеоленьей шкуры. Одну за одной смазывал каждую, придирчиво осматривал, прежде чемположить обратно, готовую для сборки.

— Ты не сказал им, что они уже ничего не решают, — заметилЭдди, — но они ведь ничего не поняли, точно так же, как и с этими серымилошадьми. А ты не стал им ничего объяснять.

— Мои объяснения только расстроили бы их. В Гилеаде былапоговорка: «Пусть зло ждет дня, на который оно должно пасть».

— Понятно, — протянул Эдди. — У нас в Бруклине тоже былапоговорка: «С замшевого пиджака соплю не сотрешь». Он поднял деревяшку, надкоторой работал. «Волчок, — подумал Роланд. — Игрушка для младенца». И задалсявопросом, а что знает Эдди о женщине, с которой ложился каждую ночь? Женщинах.Что чувствует? — Если ты решишь, что мы сможем им помочь, тогда мы должны импомочь. Таков Путь Эльда, с которого нам не свернуть, не так ли?

— Да, — ответил Роланд.

— А если никто из них не захочет примкнуть к нам, мысразимся с Волками одни.

— О, я об этом не беспокоюсь, — Роланд упустил край замшевойтряпки в блюдце, наполненное светлым, со сладким запахом, оружейным маслом.Взял зажимную пружину «ругера» Джейка, начал ее чистить. — Тиан Джеффордспримкнет к нам, это точно. Наверняка у него есть один или два приятеля, которыесоставят ему компанию, независимо от решения собрания. Как минимум, это будетего жена.

— А если они погибнут, что будет с детьми? Их пятеро. Да ещеодин старик. Чей-то дед. Скорее всего, Тиан и Залия заботятся и о нем.

Роланд пожал плечами. Несколько месяцев тому назад Эддиошибочно истолковал бы это телодвижение, наряду с бесстрастным лицом, какбезразличие. Теперь он знал, что дело в другом. Роланд не мог выйти за рамки,установленные собственными правилами и традициями точно так же, как он сам, вдругом мире, не мог отказаться от очередной дозы героина.