— А если мы погибнем в этом маленьком городишке, схватившисьс Волками? — спросил Эдди. — И какой будет тогда твоя последняя мысль? «Не могуповерить, что я повел себя, как последний поц, отказавшись от поисков ТемнойБашни ради спасения сопливых детишек?» Что-то в этом роде?

— Если мы сойдем с пути истинного, но не приблизимся к Башнеи на тысячу миль, — ответил Роланд. — Только не говори мне, что ты этого не чувствуешь.

Эдди такого сказать не мог, потому что чувствовал.Чувствовал он и кое-что еще: жажду крови. Его так и тянуло в драку. Хотелосьувидеть нескольких Волков, кем бы они ни были, в прицеле большого револьвераРоланда. И, чего уж там, от себя не скроешься: хотелось снять несколькоскальпов.

Или волчьих масок.

— Что тебя тревожит, Эдди? Я бы хотел, чтобы ты поговорил сомной, пока мы вдвоем, ты и я, — тонкие губы стрелка искривились в легкойулыбкой. — Поговори, прошу тебя.

— Заметно, значит?

Роланд пожал плечами, ожидая продолжения.

Эдди вновь обдумал вопрос. Большой вопрос. Вопрос,подступаясь к которому, он чувствовал отчаяние и неспособность найти на негоответ, как уже было, когда ему пришлось вырезать ключ, чтобы «извлечь» ДжейкаЧеймберза в этот мир. Только тогда он мог винить призрак старшего брата, Генришептал в его голове, что он — никчемность, ничего никогда не мог, ничего и несможет.

Теперь же, он остался один на один с вопросом Роланда.Потому что тревожило его все, все шло наперекосяк. Все. А может наперекосяк —неправильно использованное слово, неправильное до наоборот. Потому что, есливзглянуть с другой стороны, все шло очень уж хорошо, просто идеально, как в…

— А-р-р-г-г-г-х-х, — прорычал Эдди, обеими руками схватилсебя за волосы, дернул. — Не знаю, как мне это сказать.

— Тогда скажи первое, что придет в голову. Сразу.

— Девятнадцать, — ответил Эдди. — Все вертится вокругдевятнадцати.

Повалился спиной на ковер из опавших листьев и иголок,закрыл глаза, задрыгал ногами, как ребенок в истерике. «Может, убийствонескольких волков приведет меня в чувство, — подумал он. — Может, это все, чтомне требуется».

2

Роланд выжидал целую минуту, прежде чем спросить:«Полегчало?»

Эдди сел.

— Честно говоря, да.

Роланд кивнул, вновь чуть улыбнулся.

— Тогда ты можешь продолжить? Если нет, поставим на этомточку, но я уже знаю, что к твоим предчувствиям надобно подходить с должнымвниманием, поэтому, если продолжишь, я тебя выслушаю.

Он говорил правду. Первоначально Эдди вызывал у стрелкаразве что презрение, главным образом, из-за слабости характера. Уважение пришлопозже. После случившегося в кабинете Балазара, где Эдди сражался обнаженным.Мало кто из знакомых Роланду мужчин был способен на такое. Уважение росло помере того, как Роланд находил в Эдди все больше общего с Катбертом. А потом, впоединке с Моно Эдди проявил изобретательность, которой Роланд мог тольковосторгаться, зная, что до таких высот ему не подняться никогда. Эдди Динобладал завораживающей, пусть иногда и раздражающей, способностью смешитьлюдей, свойственной Катберту Олгуду, но при этом, как и Ален Джонс, мог многоепредчувствовать, предугадать. Конечно же, Эдди разительно отличался от прежнихдрузей Роланда. Иногда проявлял слабость, эгоизм, но храбрости ему было незанимать, а храбрость — добрая сестра того, что Эдди, случалось, называл«сердцем».

Вот на его интуицию и рассчитывал сейчас Роланд.

— Ладно, хорошо, — кивнул Эдди. — Но не останавливай меня.Не задавай вопросов. Только слушай.

Роланд кивнул. Надеясь, что Сюзанна и Джейк не вернутся всамое ближайшее время.

— Я смотрю на небо, туда, где облака сейчас расходятся, ивижу число девятнадцать, написанное синим.

Роланд поднял голову. Да, было там число девятнадцать. Онтоже его увидел. Но еще увидел и облако в форме черепахи, и разрыв в облаках,похожий на телегу, нагруженную мешками.

— Я смотрю на деревья и вижу число девятнадцать. В огне вижудевятнадцать. Имена с фамилиями дают в сумме девятнадцать, как у Оуверхолсера иКаллагэна. Но это только то, что я могу сказать, что я могу увидеть, за чтомогу ухватиться, — Эдди строчил, как из пулемета, в отчаянии глядя в глазаРоланду. — Есть и кое-что еще. Связанное с Прыжком. Я знаю, и ты, и Сюзи, да иДжейк иногда думаете, что мне все напоминает приход, и, возможно, в этом естьдоля истины, но Роланд, войти в Прыжок — все равно, что ширнуться.

О своих наркотических впечатлениях Эдди всегда говорил сРоландом так, будто тот за свою долгую жизнь не пробовал ничего крепче грэфа,хотя на самом деле все обстояло иначе. При случае он мог бы напомнить ему обэтом, но не сейчас.

— Пребывание в твоем мире… это тот же Прыжок. Потому что…ах, ну до чего трудно… Роланд, все здесь кажется реальным, но это не так.

Роланд подумал о том, а не напомнить ли Эдди, что это не егомир. Для него город Лад стал концом Срединного мира и началом новых миров, вкоторых он никогда не бывал… но вновь он не раскрыл рта.

Эдди набрал пригоршню опавших иголок и листвы, оставив налесной подстилке черные следы пальцев. «Все настоящее. Я могу почувствовать,понюхать», — он поднес руку ко рту, коснулся языком иголок. — Попробовать навкус. И при этом все это нереально, как число девятнадцать, которые ты видишь вогне, или облако на небе, похожее на черепаху. Ты понимаешь, что я говорю?

— Я понимаю тебя очень хорошо, — пробормотал Роланд.

— Люди настоящие. Ты… Сюзанна… Джейк. Этот Гашер, которыйумыкнул Джейка… Оуверхолсер и Слайтманы. Но огрызки моего мира, которые то идело показываются здесь, вот что нереально. К тому же лишено здравого смысла инелогично, но я не к тому. Это просто нереально. Почему люди здесь поют «Эй, Джуд»?Я не знаю. Этот медведь-киборг, Шардик… откуда я знаю его имя? Почему оннапоминает мне о кроликах? А это дерьмо с Волшебником страны Оз, Роланд… всеэто с нами произошло наяву, я в этом не сомневаюсь, но одновременно я невоспринимаю случившееся, как что-то реальное. Похоже на Прыжок. Похоже надевятнадцать. А что происходит после Зеленого дворца? Мы идем по лесу,прямо-таки, как Ганс и Гретель. К нашим услугам дорога, по которой мы можемидти. Сдобные шары, которые мы можем собирать. Цивилизация погибла. Все летит втартарары. Ты нам так говорил. Мы видели это в Ладе. Да только знаешь, что ятебе скажу? Не погибла! Черта с два! Живет — не тужит!

Эдди коротко рассмеялся. Пронзительно, с истерическиминотками. Откинул волосы со лба, оставив на коже темные пятна земли.