— Вроде того, — уклончиво ответила Глэдис,старательно пряча глаза. Ей очень не хотелось откровенничать с Мэйбл, нообмануть подругу всегда было непросто.

— Господи, неужели ты снова в положении?! —выпалила Мэйбл. В ее представлениях это было самое худшее, что могло произойтис женщиной. Но Глэдис не была похожа на беременную. Что-то подсказывало Мэйбл,что с ее подругой случилось нечто похуже, чем утреннее недомогание.

— Может, выпьем по чашечке кофе? — предложила она,не дожидаясь ответа. — У тебя есть время?

— Немного есть, — ответил Глэдис неуверенно,перебирая в уме дела на сегодня.

— Тогда давай встретимся через пять минут в «Кафе ауЛайт», — сказала Мэйбл, садясь в свой автомобиль.

Вскоре обе уже сидели в кафе, ожидая, пока официанткапринесет им заказ — два капуччино с обезжиренным молоком и шоколадные бисквиты.

— Слушай, ты же ничего не говорила, когда я звонилатебе в Харвич, — приставала Мэйбл. — Я думала, за лето ты как следуетотдохнешь, а оказывается…

Она действительно была очень расстроена. Глэдис выгляделалет на десять старше, чем обычно. Лицо ее было печальным и каким-тобезжизненным. Возможно, какие-то серьезные проблемы со здоровьем? Женщинам в ихвозрасте всегда что-то угрожало — начиная от седины и заканчивая раком груди.

Глэдис вздохнула, и Мэйбл вдруг осенило.

— Ты поссорилась с Дутом? — спросила она.

— Да нет, не сказала бы… Дело скорее во мне, чем в нем.Все началось еще в июне…

— Постой, постой, — перебила Мэйбл. — Чтоначалось? О чем ты говоришь? Неужели, пока ты отдыхала в Харвиче, ты закрутилас кем-нибудь роман?

Это, конечно, было очень маловероятно, но Мэйбл все равноспросила — просто на всякий случай. К тому же в тихом омуте черти водятся,Мэйбл сама была из таких. На первый взгляд — неприступная скромница. Мэйблхорошо знала, что именно такие женщины, как Глэдис, способны порой на самыенепредсказуемые поступки.

Прежде чем ответить, Глэдис поморщилась, словно у нее болелзуб.

— Помнишь, — начала она, — мы разговаривали стобой о моей работе? Ну про тот репортаж в Корее, от которого мне пришлосьотказаться? Я много думала, и в конце концов мне стало казаться, что ядействительно могла бы вернуться в фотожурналистику… Так, хотя бы небольшиерепортажи типа моей гарлемской истории. Ничего невозможного.

— Гарлемский материал — замечательная работа, —перебила ее Мэйбл. — По-моему, за нее тебе должны были дать премию «Лучшийрепортаж года» или что-нибудь в этом роде.

Глэдис снова поморщилась.

— Неважно. Я убедилась, что могу работать хорошо, аглавное — ничто не мешает мне снимать в Нью-Йорке… или даже где-нибудь в другомгороде, в другом штате, лишь бы не слишком далеко от дома. Мы вполне бы моглинанять домработницу, чтобы присматривать за детьми.

— Так это же замечательно! — воскликнула Мэйбл,откидываясь на спинку стула. — Ну и что дальше?

— Дальше? — Глэдис невесело усмехнулась. —Дуг встал на дыбы — вот что дальше. Я не буду сейчас вдаваться в подробности,скажу только, что он пригрозил уйти от меня, если я не передумаю. Практическивсе лето мы не разговаривали и не… не были вместе, если ты понимаешь, что яимею в виду.

Мэйбл кивнула. Она все отлично поняла.

— Ну и задница этот твой Дуг! — воскликнула она.

— Да, — сказала Глэдис мрачно. — Я тоже такдумаю. Дело в том, что он фактически запретил мне даже думать о возвращении наработу. Дуг заявил, что я предала его и детей, что я нарушила наш договор,который мы заключили семнадцать лет назад, что я разрушила семью, и так далее,и так далее… И он, разумеется, не может с этим мириться. Дуг предложил мне навыбор два варианта: либо я остаюсь домашней рабыней, и он продолжает вытиратьоб меня ноги, либо я могу убираться на все четыре стороны.

— Ничего себе! — громко возмутилась Мэйбл, каквсегда нимало не заботясь о том, что подумают окружающие. — Жуткий эгоист!Все только о себе! Предлагать человеку закопать в землю свой талант, толькочтобы не нарушить свой покой. Я даже не представляла себе, что Дуг такойсобственник. Это… это низко! Интересно было бы узнать, что он предложил тебе,чтобы подсластить пилюлю?

— В том-то и дело, что ничего… И это подействовало наменя сильнее всего. — Почувствовав, что ее глаза наполняются слезами,Глэдис поставила на стол чашку с кофе, из которой не сделала ни глотка. —В начале июня Дуг водил меня в ресторан, и там у нас состоялось еще однообъяснение. В тот день я узнала, что он, оказывается, уже давно смотрит на менякак на прислугу «за все». Я должна заботиться о детях, убираться, готовить,стирать и вообще — быть рядом. И все бы ничего, но он начисто забыл оглавном. — Из глаз Глэдис выкатились две больших слезы и, скользнув пощекам, повисли на подбородке, но она этого даже не заметила. — Онсовершенно забыл о чувствах, Мэйбл! И теперь я даже не уверена, любит ли онменя…

— Конечно, любит, — с сочувствием сказалаМэйбл. — Только он сам этого не понимает. Мужчины вообще такие. Твой Дуг —как мой Джефф. Для него я тоже предмет обстановки вроде дивана или полки скнигами, но, если в один прекрасный день он меня потеряет, это его убьет.

Глэдис покачала головой.

— Боюсь, что с Дугом ничего подобного не случится. Ясказала ему, что не буду больше делать никаких репортажей. Но звонить Раулю ипросить, чтобы он вычеркнул меня из своих списков, я не стала. Я просто не могуэтого сделать, да это и не так важно — в конце концов ему самому надоестзвонить мне впустую.

— Значит, ты уступила?! — вскипела Мэйбл. — АДуг? Что он сказал? Он хотя бы понял, что ты для него сделала?

— Нет. Он принял все как должное. Знаешь, вечером онзахотел заняться со мной любовью, а я… я чуть было не ударила его. С тех порДуг ни разу ко мне не прикоснулся… — Глэдис вздохнула. — Как мне бытьдальше? Этим летом я как будто потеряла часть своей души, и мне никак неудается снова собрать все воедино. А после того, как я сама согласилась, чтобыДуг владел мною как вещью, я даже не уверена, что это мне так уж необходимо.

Мэйбл внимательно посмотрела на Глэдис. Ее подруга выгляделаочень несчастной, но что тут поделаешь? То, что с ней случилось, прекраснообъясняло, почему женщины изменяют своим мужьям и заводят романы на стороне,однако посоветовать Глэдис что-либо подобное Мэйбл не решилась. «Впрочем, ктознает, — подумала она, — быть может, Глэдис сама найдет этот выход.Как бы там ни было, Дуглас здорово рискует, и его „победа“ еще может обернутьсяжестоким поражением».

— Ну а чем еще ты занималась летом? — спросила онас наигранной бодростью. — Кроме, разумеется, того, что плакала и ссориласьс Дутом? Может быть, ты съездила куда-то с детьми или познакомилась с новыминтересным соседом?