Я понял намек:

– Ну, тогда я пойду.

И вдруг миссис Дейн-Колтроп воскликнула:

– Как я глупо себя веду! Шарлатанство! Поверили вбессовестный обман. Хочешь не хочешь, а мы воспринимаем его так, как тогожелают они.

Возможно, она была права. Но я уже ничего не мог с собойподелать.

Джинджер позвонила через два часа.

– Врач был, – сказала она. – Удивлялся чему-то, но потомрешил – грипп. Сейчас все кругом болеют. Велел мне лежать, сам пришлетлекарства. Температура поднялась. Но ведь при гриппе всегда температура?

Деланый задор в голосе Джинджер не мог заглушить тоскливыхноток.

– Вы скоро поправитесь, – отвечал я уныло. – Слышите? Скоропоправитесь! Вам очень плохо?

– Ну... лихорадит, все болит, ломит ноги, руки. И сильныйжар.

– Это от температуры, дорогая моя. Слушайте, я сейчасприеду. Сейчас же. И не возражайте.

– Хорошо. Я так рада, Марк, что вы приедете. Не очень-то яна поверку храбрая...

Я позвонил Лежену.

– Мисс Корриган заболела, – сказал я.

– Что?

– Вы же слышали. Больна. Вызывала своего врача. Он сказал,наверное, грипп. Возможно, да. А возможно, нет. Чем вы могли бы помочь?Единственное, что приходит мне в голову, – это найти какого-нибудь специалиста.

– Какого именно?

– Психиатра, психоаналитика или психолога. Специалиста повнушению, гипнозу и так далее. Ведь есть же люди, которые этим занимаются?

– Конечно, есть. Точно. Один или двое в министерствевнутренних дел. По-моему, вы совершенно правы. Скорее всего, просто грипп. Новдруг действительно психоистерия, о ней ведь так мало известно. Послушайте,Истербрук, а вдруг это приведет к раскрытию преступления?

Я швырнул трубку. Не исключено, что мы узнали о новомпсихологическом оружии, но меня сейчас заботила только Джинджер. А ведь мы сней во всем сомневались – и она, и я. Или в глубине души верили? Нет, конечно.Началось все как игра в полицейских и воров. Но, видно, это вовсе не игра.

«Белый конь» – страшная, губительная сила.

Наверное, мне никогда не забыть те несколько дней. Ониостались в памяти каким-то безумным калейдоскопом. Джинджер поместили в частнуюклинику. Я получил разрешение навещать ее только в приемные часы.

Ее доктор не понимал, из-за чего такая суматоха. Диагнозсовершенно ясный: бронхопневмония, осложнение после гриппа, есть какие-тонепонятные симптомы, но такое наблюдается сплошь и рядом. Нет, случай типичный.Антибиотики на некоторых не действуют.

И все, что он говорил, было вполне убедительно. Джинджерзаболела воспалением легких. Ничего таинственного здесь нет. Болезнь в тяжелойформе.

Я встретился со специалистом-психологом из министерствавнутренних дел. Это был маленький, похожий на снегиря человечек, он все времяподнимался на цыпочки, глаза за толстыми стеклами очков весело блестели.

Он задавал мне вопрос за вопросом, половина из них казалисьбессмысленными, но смысл какой-то в них, наверное, был – доктор кивал с ученымвидом, слушая мои ответы, и время от времени изрекал что-то на профессиональномжаргоне. Он пытался лечить Джинджер различными методами гипноза, но мне (видно,с общего согласия) ничего существенного не рассказывали. Наверное, и сказать-тобыло нечего.

Я избегал друзей и знакомых, хотя одиночество быломучительным.

Наконец в приступе отчаяния я позвонил в цветочный магазинВьюнку. Не согласится ли она пообедать со мной? Она согласилась судовольствием.

Мы поехали в «Фэнтези». Вьюнок весело тараторила, и мнестало легче. Но пригласил я ее не только за этим. Нагнав на нее сладостнуюполудрему вкусной едой и вином, я стал исподволь подбираться к главному. Мнеказалось, она знает что-то, чего не знаю я. Я спросил ее, помнит ли она моюприятельницу Джинджер. Вьюнок ответила: «Конечно», широко раскрыла огромныесиние глаза и спросила, где Джинджер сейчас.

– Она очень больна, – ответил я.

– Бедняжка.

Вьюнок выказала все участие, на которое была способна, – неочень-то горячее, кстати.

– Она впуталась в какую-то историю, – сказал я. – По-моему,она с вами об этом советовалась. «Белый конь». Стоило ей огромных денег.

– Вот оно что! – воскликнула Вьюнок, раскрыв глаза еще шире.– Значит, это были вы!

Сначала я не понял, что она имеет в виду. Потом сообразил:Вьюнок отождествляет меня с человеком, чья больная жена стоит у Джинджер напути к счастью. Она так заинтересовалась этой деталью романтической интриги,что даже «Белый конь» ее не испугал.

– Ну и как? Помогло? – спросила она в великом возбуждении.

– Не совсем. Сработало как бумеранг, – сказал я.

– Как это? – спросила Вьюнок в недоумении. Я понял, что,беседуя с юной прелестницей, нужно употреблять лексику попроще.

– Все обернулось против самой Джинджер. Вы о таком слышали?

Вьюнок о таком не слыхала.

– Конечно, непонятно, что они там вытворяют в «Белом коне» вдеревне Мач-Диппинг. Вы знаете, что именно? Наверное, знаете.

– Никогда не слышала про эту деревню. Говорили, где-то вглуши.

– Я толком не смог добиться от Джинджер, какие у них методы,– сказал я и умолк в ожидании ответа.

– Лучи, кажется? – неуверенно проговорила Вьюнок. – В этомроде. Из космоса, – добавила она, стараясь объяснить понятнее. – Как у русских!

У моей собеседницы, видимо, разыгралось воображение.

– Что-то в этом роде, – согласился я. – И должно быть,крайне опасное. Видите, как Джинджер тяжело заболела.

– Но заболеть и умереть должна была ваша жена, так ведь?

– Да, – сказал я, смирившись с ролью, которую Джинджер иВьюнок мне отвели. – Но вышло наоборот. Удар в обратном направлении.

– А, вы хотите сказать... – Вьюнок сделала невероятноеумственное усилие. – Например, если утюг включишь не в ту розетку, то бьеттоком?

– Именно, – подтвердил я. – Точно. Вам о чем-нибудь подобномраньше говорили?