– Непременно спрошу, – пообещал конис. ГорячностьКоренги явно забавляла его. – Слышал я от сольвеннов, будто вы, лесовики,не горазды языками болтать… Теперь вижу – клевещут. Знатно, стало быть,порадуешь моего учёного гостя… А вот, кстати, и он.

Аррант стремительно шагнул в круг света перед шатром кониса иоказался отчасти похож на всех аррантов, допрежь виденных Коренгой, – втой же неуловимой мере, в какой похожи один на другого все халисунцы, иливельхи, или сегваны. Вроде и разнообразен внутри себя каждый народ, а с другимведь не спутаешь. Вот и арранту была присуща обычная для его племениблагородная правильность черт, высокая, почти без седловинки, переносица ивьющиеся волосы цвета ржаной соломы. Только виски – совсем белые. Ещё Коренгазаметил, что гость кониса, хоть и числился таковым, явно проводил время не впраздности. Как и сам государь, он имел вид человека, третьи сутки проводящегона ногах. Бритый подбородок арранта облепила неряшливая сивая щетина, отчегосделался заметнее шрам на щеке, зелёные глаза провалились. Он на ходу вытиралруки краем длинного полотенца, середину которого держал бежавший за нимчернокожий слуга.

– Я думаю, ты можешь не опасаться мора, – какравный обратился он к Альпину. – Я вправил не один десяток суставов иперебитых костей, люди страдают от холода, многие напуганы до такой степени,что собственного имени сразу не вспомнят, но никаких вредоносных поветрий япока не… – Он заметил Коренгу и осёкся на полуслове. Потом спросил: – Таку тебя здесь венн?

– И не только, – улыбнулся Альпин. – Смотри,чей путь к моему очагу озарил Священный Огонь. Это мой старший брат, Баерган.

– Баерган. – Аррант с непонятным трудом оторвалвзгляд от Коренги и поклонился Шатуну. – А ведь я тебя видел когда-то,добрый господин мой, – проговорил он осторожно, словно не был уверен, какбудут восприняты его слова. – В Кондаре. Это было давно…

– В Кондаре? Не обессудь, но я, как твои несчастныеподопечные, тоже сразу не припомню… – Шатун улыбнулся и указал на шрам,рассекавший щёку арранта. – Надеюсь, это не я оставил тебе украшение? В тевремена я не дурак был помахать кулаками…

Аррант ответил:

– Мы виделись мельком, и я ничем не успел прогневатьтебя.

– Зато теперь многие сильные люди боятся навлечь насебя гнев моего гостя, – сказал конис Альпин. – Потому что правителиприходят и уходят, а мудрецы остаются. Перед тобой, брат, знаменитый Эврих изФеда, советник нашего солнцеликого родича Мбрия.

Они говорили то по-нарлакски, то по-аррантски, и Коренгадалеко не всё понимал, однако имя Эвриха из Феда показалось ему не совсемпустым звуком. Он где-то слышал его, причём недавно, но вот где?..

Слуги между тем раскладывали кругом огня ковры и нарядныемногоцветные войлоки, выносили подушки, стелили прямо на землю скатерть.Нынешние нарлаки давно жили в деревнях и городах и строили каменные дома,переходившие от отцов детям, но предки народа были кочевниками. А потому унарлаков, особенно среди знати, считалось добрым делом хранить старинныйобычай. И даже те семьи, которые в каждодневной жизни предпочитали стулья истолы, свои свадебные и поминальные пиры справляли именно так – на земле.

«Я-то дома хвастаться собирался, как с сегванским кунсомбеседовал, – запоздало изумляясь себе самому, подумал Коренга. – Атрёх дней не прошло – с самим конисом нарлакским хлеб преломляю. Расскажи комутакое, ведь не поверят. Да и правильно сделают…»

А вот в то, что государь конис с гостями хлебал точно такоеже ячменное варево, как и все в его стане, – в это дома у Коренги точноповерили бы. Ещё и похвалили бы такого праведного вождя.

Отведав густой, горячей, душистой похлёбки, Коренга понял,что ничего более вкусного в своей жизни совершенно точно не ел. Но не успел онтретий раз сунуть ложку в рот, когда к нему обратился хозяин.

– Друг мой, – сказал Альпин, – ты хотя и неоказал себя скрытым виллином, избравшим пешее странствие, на что намекал намтвой украшенный наколками спутник, я всё же не сомневаюсь, что твоя история надиво поучительна и занятна, как для нас, так в особенности и для нашего учёногогостя. Прошу тебя, поведай нам её прямо сейчас, пока сытость не отяготила нашиживоты, а разум не опутала сонливость.

«Мог бы и до завтра повременить, – мысленно возропталКоренга. – Повесть моя не молоко, небось не прокиснет…»

Над похлёбкой завивался помрачающий сознание душистый парок,но Коренге подумалось, что и кониса можно было понять. Не каждый день ведьвстречаешь безногого молодого парня в тележке, сопровождаемого пусть и некровным симураном, но как-никак тумаком.

А ещё он заметил, какими внимательными, почти хищными стализелёные глаза арранта, и покосился на Эорию. Оказывается, сегванка тожеотставила мису и, вытащив из поясного кармашка гребень, снова взялась чесатьблаженно раскинувшегося Торона. Вычесанный пух она убирала в опрятныйполотняный мешочек. И правильно, не дело ведь, чтобы перед шатром правителя ветергонял серые и бурые ошмётки. Ещё на скатерть, чего доброго, залетят.

– Государь конис и ты, сын благословенной земли… –подбирая слова, начал Коренга по-аррантски. Он по недомыслию полагал, что гостюАльпина будет приятен звук родной речи, но ошибся. Эврих почти сразу перебилего.

– Встречал я веннов, изъяснявшихся по-аррантски кудабойчее тебя, – бросил он раздражённо, словно Коренга был чем перед нимвиноват. – Повествуй лучше на своём языке, а я буду толмачить!

Сказано это, к полному изумлению Коренги, было по-веннски.Аррант владел правильной речью умело и без запинки. У него был выговор уроженцазападных чащ. Такого не нахватаешься, общаясь с заезжими купцами. Впрочем, какследует поразмыслить об этом Коренге было некогда.

– Не гневайся на меня, если я выхожу совсем не такхорош, как некий мой соплеменник, встреченный тобой раньше, – проговорилон смиренно. – Есть в бору красные сосны, есть и кривые коряги. У насполагают, они тоже хоть на что-нибудь да могут сгодиться!.. А дело было семьлет назад, когда я ничем ещё не отличался от других ребятишек, а у моегобатюшки истёк срок вдовства…

Краем глаза Коренга заметил, как Эория вскинула голову исмерила его взглядом. Потом вновь склонилась к Торону. Коренга лишь вздохнул просебя.

– В тот год, – продолжал он, – я узналПосвящение. И мой батюшка счёл, что пора уже мне побывать в роду Жаворонка, гдепо весне должна была наспйть[53] новая девка. У нас ведь такзаведено, чтобы отцы показывали своих подрастающих сыновей матерям новых девок,чтобы те знали, кто может через несколько лет прийти к ним за бусами… Да ты,почтенный аррант, должно быть, сам это знаешь лучше меня.