– Ты не против?

– Я не против. – Анастасия осторожно отпила.Похоже на вино, но в нем чувствуется что-то покрепче. Она еще раз осмотрелась,пожала плечами: – Признаться, что-то не вижу я здесь особенных чудес...

– Присмотрись. Здесь не такие фонари, как на улице.Анастасия присмотрелась. В самом деле, фонари другие.

В них словно сам воздух пылает – невыносимо ровный, безмалейшего шевеления пламени.

– Электричество. Я не стану объяснять тебе, что этотакое есть. Прости, но ты сразу не поймешь.

– Ну да, я ведь дикарка, – засмеялась Анастасия.Вино самую чуточку ударило в голову.

– Ты прекрасная дикарка, – сказал Ярл, глядя нанее с какой-то непонятной грустью. – Тебе не приходило в голову, что тыдостойна лучшей участи?

«Ну вот, начинается, – подумала Анастасия, –далась им всем эта лучшая участь». Она насторожилась, но на ее улыбке это неотразилось ничуть:

– Смотря что будут предлагать. Эти вот фонари?

Ярл встал и отдернул занавеску. Там стоял странный ящик –металлический, блестящий, с передней стенкой словно бы из непрозрачного стекла.На нем стоит еще один, поменьше. Оба усеяны какими-то украшениями, красивымивыступами, цветными незнакомыми буквами и эмблемами, стеклянными окошечками сострелками.

У Анастасии возникло странное чувство.

Ящик был не такой.

Дело не в том, что он непонятный и загадочный. Совсем не втом.

Он словно бы чужд этой комнате. Комната вполне обычная – теже столы и кресла, те же ковры и гобелены, та же утварь. Те же, разве чточужеземные, чуточку иного –облика и вида. А вот ящики и фонари – другие. Несовмещаются с комнатой, с домом, с городом. Такими же чужеродными они выгляделибы в домах Империи или Китежа. Словно сделаны не здесь, людьми с другимивозможностями...

Но додумать она не успела – Ярл что-то сделал, и стекляннаястенка ящика загорелась изнутри. Там, в ящике, пела на незнакомом языкеженщина.

Анастасия не особенно и удивилась. Те картины, что показывалволшебник из снежной осени, были гораздо удивительнее – яркие, объемные,подлинное окно в другой мир, окно без рамы и границ. А здесь – пусть и цветное,но плоское зрелище, ожившая картина. Ну, не картина, положим, видно, чтоженщина живая, но все равно плоский, оживший в ящике гобелен... Но интересно.

Она спохватилась и сделала ужасно изумленное лицо. Краешкомглаза наблюдала за Ярлом – нет, все в порядке, он важничал, покровительственноусмехался. «А мы-то при свечах и факелах живем, как дикари», – сердитоподумала Анастасия, допивая бокал.

Музыка была резкая, негармоничная, какофония какая-то.Женщина пела на незнакомом языке. Одежды на ней почти что и не было – так,несколько бахромчатых лоскутков, соединенных нитками бус, и певица двигаласьтак, чтобы еще больше это подчеркнуть.

– Великолепное развлечение для мужчин, японимаю, – сказала Анастасия язвительно. – Если нет рядом живойженщины и уговорить ни одну не удается, сиди и пялься...

– Тебе не нравится? – удивился Ярл, подходя ближе.

– Довольно убого, – сказала Анастасия. Услышав надсобой его хриплое дыхание, подняла голову и глянула ему в глаза с дерзкойусмешкой. Видимо, он понял. Не шелохнулся. Сказал грустно:

– Действительно – княжна... Извини, пожалуйста, яотлучусь на короткое время.

И ушел. Женщина выплясывала, изгибая холеное тело.Решившись, Анастасия поднялась, на цыпочках подошла к портьере, отодвинула ееуказательным пальцем, приникла одним глазом к щелочке.

Ярл стоял спиной к ней и что-то тихо говорил. Прижимал к ухустранный предмет на длинной белой веревке и говорил словно бы в него, словнотам, внутри, сидел собеседник. Говорил на незнакомом языке, но вдруг явственнопроизнес ее имя. «Ничего не понимаю, —растерянно подумала Анастасия. – Онэто явно всерьез. Молится?»

Ярл положил предмет, Анастасия поняла по его спине, чтосейчас он обернется, опустила портьеру, бегом, на цыпочках вернулась в кресло.Заинтересованно уставилась в ящик, где плясало уже несколько женщин.

– Послушай, а как это делается? – спросила онавернувшегося Ярла.

– Очень долго объяснять. Как ты смотришь, если мы стобой сейчас отправимся в гости?

– Давай отправимся, – сказала Анастасия.

Она была удивлена не на шутку. По всем канонам он должен былсейчас добиваться ее благосклонности. Видно же по нему, что ему этого ужаснохочется. Что же, один ее взгляд его остановил? Сомнительно. Полное впечатление,что он и в самом деле разговаривал с кем-то, после чего его собственные планырезко переменились. Или он с самого начала поступал вопреки своим желаниям?Пожалуй, именно такой у него вид. Сплошные загадки. Что ж, идти нужно доконца...

Дом, куда они пришли, был полон людей. Фонари горели небелые, а какие-то странные, все время менявшие цвет – синий, красный, желтый,розовый... И музыка играла, похожая на ту, из ящика. И никто ее не слушал –люди пили, беседовали, танцевали как-то странно, медленно и обнявшись.

Ярл усадил ее на мягкий длинный диван у стены, сунул в рукубокал и пропал куда-то. Анастасия украдкой оглядывалась, присматриваясь кплатьям женщин – и короткие, и длинные, с разрезами на боку или спереди, а ужвырезы... Она фыркнула про себя.

– Ты откуда, прелестное дитя? – с тем же странными смешным выговором спросила ее сидевшая рядом женщина.

– Издалека, – осторожно ответила Анастасия,присмотрелась к ней – красивая и сильно пьяная. Что ж, это к лучшему.

– Очень издалека?

– Очень.

– Да, я смотрю – из этих феодальных принцесс... ТыМолодец. Умница, – женщина обняла Анастасию за шею и чмокнула в уховлажными губами. Анастасия вежливо стерпела. – Совсем не боишься, глазенкиспокойные... Умница. Это редкость. Обычно дикарям ровным счетом ничего необъяснишь, дикари и есть... Прошла уже выучку, а?

Анастасия оставила все свои мысли при себе и спросила,словно все знала и все понимала, даже употребила это странное обращение смножественным числом:

– А вы давно в этом городе?

– Я родилась в этом городе, – сказалаженщина. – Или ты имеешь ввиду, давно ли я знаю? Давно, – она жаркопрошептала Анастасии в ухо. – Так давно, что никаких секретов от меня ужене скрывают. Ну никаких. Сказать?

– Скажи, – тоже шепотом ответила Анастасия.

– Глупости все это – насчет веков. Веков не осталось.Остались недели, считанные. Видела прибой? Нет? Что же ты так, неужели не интересно?Ну, все равно, дело твое. Считанные недели остались, знаю совершенно точно.Жуткое будет зрелище, как подумаешь, что пришлось бы его с земли наблюдать...