Мы с Урсулой молча следили за ним.

Вскоре раздался звонок.

– Это они! – объявил Пуаро. – Отлично! Все готово.

Дверь открылась, и вошли гости из «Папоротников».

– Мадам, мадемуазель! – приветствовал Пуаро миссис Экройд иФлору. – Вы очень добры, что пришли. Майор Блент, мистер Реймонд!

Секретарь был весел, как всегда.

– Что тут затевается? – рассмеялся он. – Опыты с научноймашиной? Нам наденут манжеты на руки и по предательским ударам пульса определятубийцу? Говорят, такая штука есть.

– Я читал о чем-то в этом роде, – ответил Пуаро, – но ястаромоден, обхожусь серыми клеточками. А теперь начнем. Но сперва, – он взялУрсулу за руку и вывел вперед, – позвольте представить вам миссис Ральф Пейтен:они поженились в марте.

– Ральф! В марте! – взвизгнула миссис Экройд. – Чепуха! Неможет быть! – Она уставилась на Урсулу, словно видела ее впервые. – На Борн?Мсье Пуаро, я вам не верю!

Урсула покраснела и собиралась что-то сказать, но ейпомешала Флора, которая быстро подошла к ней и взяла под руку.

– Не обижайтесь, что мы удивлены, – сказала она, – ведь вы иРальф хорошо хранили тайну. Поздравляю от всей души.

– Вы очень добры, мисс Экройд, – тихо произнесла Урсула. –Вы имеете право сердиться, Ральф вел себя недопустимо, особенно по отношению квам.

– Забудьте это, – ответила Флора, ласково погладив ее поруке. – У Ральфа не было другого выхода. На его месте я, верно, поступила бытак же. Правда, он мог бы довериться мне, я бы его не выдала.

Пуаро постучал пальцами по столу и значительно кашлянул.

– Заседание начинается, – сказала Флора. – Мсье Пуаронамекает, что нам не следует болтать. Но все же скажите мне только одно – гдеРальф? Ведь вы должны знать?

– Но я не знаю! – вскричала, чуть не плача, Урсула. – Втом-то и дело, что не знаю!

– Разве его не арестовали в Ливерпуле? – спросил Реймонд. –Ведь это было в газетах.

– Он не в Ливерпуле, – коротко ответил Пуаро.

– Короче говоря, никто не знает, где он, – заметил я.

– Кроме Эркюля Пуаро, э?… – сказал Реймонд.

– Меня? Я знаю все, – серьезно ответил на его шутливоезамечание Пуаро. – Не забывайте это.

Джеффри Реймонд поднял брови.

– Все? – Он присвистнул. – Сильно сказано!

– Вы действительно догадываетесь, где прячется Ральф Пейтен?– спросил я недоверчиво.

– Не догадываюсь – знаю, друг мой.

– В Кранчестере? – рискнул я.

– Нет, – торжественно ответил Пуаро, – не в Кранчестере.

Он не прибавил больше ничего и жестом пригласил гостейсесть. Тут дверь отворилась, вошли еще двое – Паркер и мисс Рассел – и селивозле двери.

– Все в сборе, кворум, – удовлетворенно произнес Пуаро, и язаметил беспокойное выражение, появившееся на всех лицах: верно, всем, как имне, показалось, что захлопнулась ловушка.

Пуаро, держа в руках лист бумаги, важно прочел:

– Миссис Экройд, мисс Флора Экройд, майор Блент, мистерДжеффри Реймонд, миссис Ральф Пейтен, Джон Паркер, Элизабет Рассел. – Онположил бумагу на стол.

– И что все это значит? – спросил Реймонд.

– Это список лиц, подозреваемых в убийстве, – ответил Пуаро.– Вы все имели возможность убить мистера Экройда.

Миссис Экройд ахнула и вскочила:

– Я не хочу, я не хочу! Я вернусь домой!

– Вы не пойдете домой, мадам, – строго сказал Пуаро, – покане выслушаете меня. – Он помолчал, откашлялся и продолжал: – Я начну сначала.Когда мисс Экройд попросила меня расследовать это дело, я отправился в«Папоротники» с добрейшим доктором Шеппардом. Я прошел с ним по террасе, где наподоконнике мне показали следы. Оттуда инспектор Рэглан повел меня по тропинке,ведущей к сторожке. Я увидел беседку и, тщательно обследовав ее, нашел кусочекнакрахмаленного батиста и пустой стержень гусиного пера. Обрывок батистанемедленно ассоциировался у меня с передником горничной. Когда инспектор Рэгланпоказал мне список обитателей дома, я заметил, что у старшей горничной, УрсулыБорн, нет алиби. По ее словам, она была в своей комнате с половины десятого додесяти. А что, если это она была в беседке и с кем-то встречалась? А мы знаемот доктора Шеппарда, что в тот вечер он встретил у ворот какого-то незнакомца.На первый взгляд могло показаться, что проблема решена, что этот неизвестныйчеловек был с Урсулой Борн в беседке. На это указывало и гусиное перо. Этотстержень заставил меня подумать о наркомане, приехавшем из-за океана, гдегероин распространен гораздо шире. Незнакомец, которого встретил докторШеппард, говорил с легким американским акцентом, что подтверждало этозаключение. Но тут я заметил, что время не совпадало. Урсула Борн не моглапопасть в беседку до половины десятого, а этот человек должен был прийти туда всамом начале десятого. Конечно, я мог предположить, что он ждал в беседкеполчаса. С другой стороны, вполне возможно, что в беседке за этот вечерпроизошло два свидания. Когда я пришел к такому выводу, я тут же обратилвнимание на несколько многозначительных фактов: экономка, мисс Рассел, утромпосетила доктора Шеппарда и проявила интерес к возможностям излечения отнаркомании. Связав это с гусиным пером, я пришел к заключению, что этот человекприходил к экономке, а не к Урсуле Борн. С кем же виделась Урсула? Я недолгопребывал в неизвестности. Сперва я нашел обручальное кольцо с датой и надписью«от Р.», потом узнал, что Ральфа Пейтена видели в двадцать пять минут десятогона тропинке, ведущей к беседке, и, наконец, услышал о разговоре в лесу междуРальфом и неизвестной девушкой. Таким образом, я привел все факты в порядок:тайный брак, объявление о помолвке в день трагедии, бурный разговор в лесу,свидание в беседке вечером. Отсюда вытекало, что Ральф и Урсула Борн (илиПейтен) имели все основания желать смерти мистера Экройда, а также неожиданновскрылось еще и то, что в кабинете мистера Экройда в половине десятого Ральфбыть не мог. Тут мы приходим к следующему и самому интересному моментупреступления – кто же был в кабинете с мистером Экройдом в половине десятого?Не Ральф Пейтен – он был в беседке со своей женой. Не Чарлз Кент – он уже ушел.Кто же? Я задал себе дерзкий вопрос: а был ли с ним кто-нибудь?

Последние слова Пуаро торжествующе кинул нам, как вызов,наклонившись вперед, а затем откинулся на спинку стула с таким видом, словнонанес кому-то решающий удар.

На Реймонда это, однако, не произвело впечатления. Он мягковозразил: