– Увы, увы, – погрустнел магистр бакалавр. –Деградация среды… Вы не поверите, но из почти двух тысяч видов рыб, которыеобитали в этой реке еще пятьдесят лет назад, осталось не больше девятисот. Этонеимоверно печально.

Оба оперлись о релинг и молча глядели на зеленую мутнуютонь. Прилив уже начинался, и вода воняла все сильнее. Появились первые дохлыекрысы.

– Полностью вымер белокаменник белоплавниковый, –прервал молчание Линус Питт. – Исчезли кефаль, змееглав, султанохвостка,полосатый вьюн, марена, пескарь длинногубый, зубатка королевская…

Саженях в десяти от борта вода забурлила. На мгновениепоявился более чем двадцатифунтовый экземпляр зубатки королевской, котораязаглотала дохлую крысу и скрылась в глубине, изящно махнув хвостовымиплавниками.

– Что это было? – вздрогнул магистр.

– Не знаю. – Геральт глянул на небо. – Непингвин ли?

Ученый покосился на него, стиснув зубы.

– Уж наверняка не ваша легендарная жагница! Мнеговорили, якобы ведьмаки слывут серьезными знатоками некоторых редких видов. Авы мало того что повторяете сплетни и сказки, так еще и пытаетесь вульгарнонасмехаться надо мной… Вы вообще-то меня слушаете?

– Туман не поднимется, – тихо сказал Геральт.

– Э?

– Ветер слишком слаб. Когда мы войдем в рукава междуостровами, он еще больше послабеет. Мгла продержится до самого Новиграда.

– Я плыву не в Новиград, а в Оксенфурт, – сухоизвестил Питт. – А туман? Не настолько уж он плотен, чтобы прикрытьнавигацию, как вы думаете?

Мальчонка в шапочке с пером пробежал мимо них, сильновысунулся, пытаясь прутиком подцепить бьющуюся о борт крысу. Геральт подошел,вырвал у него прутик.

– Пшел отсюда! Не подходи к борту!

– Ма-а-а-а-а!

– Эверетт! Сейчас же ко мне!

Магистр бакалавр выпрямился, проницательно глянул наведьмака.

– Вы, похоже, действительно верите, что нам что-тоугрожает?

– Господин Питт, – сказал Геральт как можноспокойнее. – Две недели назад что-то стащило двух человек с палубы однойиз барок Компании. В тумане. Не знаю, что это было. Может, как раз ваша гифидраили как ее там. Может, пескарь длинноусый. Но я думаю, жагница.

Ученый надулся.

– Предположения, – менторским тоном заметилон, – должны зиждиться на солидном научном фундаменте, а не на болтовне исплетнях. Я же говорю, гифидра, которую вы упорно именуете жагницей, в водахДельты не наблюдается. Она была уничтожена добрых полвека назад, в частности,благодаря деятельности вам подобных персон, готовых незамедлительно убиватьвсе, что уродливо выглядит, не размышляя, без исследований, без наблюдений, недумая об экологической нише.

Геральту вдруг захотелось честно ответить, что он думает ожагнице и ее экологической нише, но он раздумал, а вместо этого спокойносказал:

– Господин бакалавр. Одной из тех, кого утащили спалубы, была молодая беременная женщина. Она хотела охладить в воде опухшиеноги. Теоретически рассуждая, ее ребенок когда-нибудь мог бы стать ректором вашегомногоуважаемого учебного заведения. Что вы скажете о таком подходе к экологии?

– Антинаучный, эмоциональный и субъективный подход.Природа руководствуется собственными законами, и хоть законы сии жестоки ибескомпромиссны, исправлять их не следует. Это борьба за существование! –Магистр перегнулся через релинг и сплюнул в воду. – А уничтожение видов,даже хищных, оправдать нельзя ничем. Что скажете?

– Скажу, что высовываться опасно. Неподалеку можетоказаться жагница. Хотите на собственном опыте проверить, каким образом жагницаборется за существование?

Линус Питт отпустил релинг и быстро отскочил. Слегкапобледнел, но самообладание тут же вернулось к нему. Он снова надул губы.

– Надо думать, вы много знаете об этих фантастическихжагницах, милсдарь ведьмак?

– Несомненно меньше, чем вы. А не воспользоваться линам оказией? Просветите меня малость, господин бакалавр, сообщите немногосведений о водных хищниках. Охотно послушаю, не так будет тянуться путешествие.

– Смеетесь?

– Ни в коем разе. Я действительно хотел бы заполнитьпробелы в образовании.

– Хм… Если действительно… Почему бы и нет. Тогдапослушайте. Семейство Hyphydridae, входящее в отряд Amphipoda, или Обоеногих,охватывает четыре известных науке вида. Два из них живут исключительно втропических водах. В нашей климатической зоне встречается, в настоящее времядовольно редко, лишь небольшая Hyphydra longicauda, а также достигающаянесколько больших размеров Hyphydra marginata. Обителью обоих видов являютсястоячие либо медленнотекущие воды. Это действительно хищные виды, использующиев качестве пищи теплокровных существ… Хотите что-либо добавить?

– Пока нет. Слушаю затаив дыхание.

– М-да… В книгах можно найти упоминание о подвидеPseudo-hyphydra, живущем в болотистых водах Ангрена. Однако в последнее времяученый Бумблер из Альдесберга доказал, что это совершенно самостоятельный видиз семейства Mordidae, иначе Загрызцев. Представители этого вида питаютсяисключительно рыбами и малыми земноводными. Их назвали Ichtyovorax bumbleri.

– Повезло же чуду, – усмехнулся ведьмак. –Уже в третий раз назвали.

– То есть?

– Существо, о котором вы говорите, это жряк, на СтаршейРечи носящий название cinerea. И если ученый Бумблер утверждает, будто жрякпитается исключительно рыбами, то отсюда я могу сделать вывод, что этот ученыймуж никогда не купался в озерке, в котором обитает жряк. Но в одном Бумблерправ: с жагницей у жряка столько же общего, сколько у меня с лисой. Оба любимкурочек и уточек.

– Какая cinerea?! – воскликнул бакалавр. –Сinerea – мифическое существо! Нет, меня искренне разочаровывает вашеневедение. Воистину, я поражен…

– Знаю, – прервал Геральт. – Я многое теряюпри ближайшем знакомстве. Тем не менее позволю себе сделать несколько замечанийк вашим теориям, глубокоуважаемый господин Питт. Так вот, жагницы всегда жили вДельте и продолжают тут жить. Правда, было время, когда казалось, что онивымерли. Потому что они питались маленькими тюленями…

– Карликовыми морскими свиньями, обитающими вреках, – поправил магистр. – Не будьте невеждой. Не путайте тюленейс…