— Да. Мы дружим уже четыре года.

Пока они стояли в приемной больницы, он решил не ходитьвокруг да около. Ему нужно было знать, какие трудности предстоят, и сейчас,возможно, был подходящий момент для этого. Что связывает Гарри с этой девушкой:мимолетное увлечение, скрытая любовь, а может быть, она его тайная жена? Да ифинансовые дела сына тоже надо обдумать, пока мальчик не настолько искушен вжизни, чтобы постоять за себя.

— Вы влюблены в него? — Синие глаза не отрываясьсмотрели на девушку, и она едва не потеряла дар речи.

— Я… нет… я… это… — она не могла понять, почему он обэтом спросил, — я его очень люблю… но мы… между нами нет физической любви,если вы это имеете в виду.

Она покраснела до корней волос, объясняя все это, и онизвиняюще улыбнулся.

— Простите меня за такой вопрос, но, если вы хорошознаете Гарри, вам должно быть известно, как он себя чувствует. Я не знал ничегоо его жизни и предполагал, что в один прекрасный день приеду и увижу его сженой и тремя детьми.

Тана рассмеялась. Это было маловероятно, но возможно.Скорее, конечно, с тремя любовницами. И вдруг она осознала, что ей все труднеенеприязненно относиться к этому человеку, как бы этого ни хотел Гарри, дажебольше — она вообще сомневалась в том, что испытывает неприязнь к нему.

Гаррисон был сильный человек и не боялся спросить о том, чтохотел знать. Он оглядел ее, бросил взгляд на часы и на автомобиль, ожидающийего на обочине.

— Не хотите выпить со мной где-нибудь чашку кофе? Можетбыть, у меня в гостинице? Я остановился в Стэнфорд-Корт, но я попрошу шофераотвезти вас потом куда нужно. Ну как, вас это устраивает?

На самом деле ее это не устраивало и выглядело слегкапредательским, но она не знала, что ответить. Бедняга тоже немало перенес да иприперся в такую даль.

— Я… мне, правда, надо вернуться… мне еще столько надоперечитать… — она вспыхнула, а он выглядел таким огорченным, что ей вдруг сталоего жалко. Такой элегантный и дерзкий, и в то же время было в нем что-тоуязвимое. — Извините, я не хотела нагрубить. Просто…

— Знаю. — Он смотрел на нее с такой печальнойулыбкой, что ее сердце растаяло. — Он рассказал вам, какой я негодяй. Но,может быть, в Рождество… Знаете, нам обоим было бы неплохо сейчас поговорить. Яужасно потрясен, да и вы, наверное, тоже.

Тана грустно кивнула и пошла за ним к машине. Шофер открылдверцу, она села на серое бархатное сиденье, а Гаррисон Уинслоу — рядом с ней.Всю дорогу он был задумчив. Город проносился мимо окон автомобиля, и черезнесколько минут они подъезжали к Ноб-Хилл с восточной стороны и, резкоповернув, оказались у Стэнфорд-Корт.

— Эти годы для нас с Гарри были очень тяжелыми.Почему-то мы никак не могли разобраться в своих отношениях… — Казалось, онговорит сам с собой. Тана наблюдала за его лицом. Он не выглядел таким ужбессердечным, как его описывал Гарри. Честно говоря, он совсем не казалсябессердечным, скорее печальным и одиноким. Гаррисон повернулся и пристальнопосмотрел на Тану. — Вы такая красивая… не только внешне, мне кажется.Гарри очень повезло, что у него такой друг.

А самое странное в ней было то, о чем Гарри, конечно, и недогадывался: она удивительно похожа на его мать в этом возрасте. Гаррисонсмотрел, как легко она вышла из машины: почти сверхъестественноесходство, — и последовал за ней. Они вошли в ресторан «Попурри» и занялиодну из кабинок. Казалось, что он постоянно наблюдает за ней, стараясь понять,кто она и что значит для его сына. Ему было трудно поверить, что они «простодрузья», как заявила она, однако она упорно придерживалась этого, а причинлгать ему у нее не было.

Поймав его взгляд] Тана улыбнулась:

— Моя мать чувствует то же, что и вы, мистер Уинслоу.Она не устает повторять, что мальчики и девочки не могут дружить, а я говорюей, что она не права. Ведь мы с Гарри именно друзья… он мой самый лучший другво всем свете… он мне как брат… — При мысли о том, что с ним случилось, глазаее наполнились слезами, и она отвернулась. — Я сделаю все, чтобы помочьему снова вернуться к жизни. — Она с вызовом посмотрела на Гаррисона,гневаясь не на него, а на судьбу, искалечившую его сына. — Сделаю, вотувидите… Я просто не позволю ему отлеживать задницу. — Она вспыхнула отэтих слов, но продолжала:

— Я заставлю его встать, двигаться,беспокоиться. — Потом она как-то странно посмотрела на него. — У меняесть идея, но сначала мне нужно обсудить ее с Гарри.

Он заинтересовался. Может быть, она и вправду имеет виды наГарри, так сейчас это вовсе неплохо. Мало того, что девушка хорошенькая,совершенно очевидно, что она умна и полна решимости. Когда она говорила, ееглаза загорались зеленым огнем, и было ясно, что она отвечает за каждое своеслово.

— Что за идея? — Девушка его заинтриговала иочаровала бы, если б не тревога за сына.

Она колебалась. Он, наверное, сочтет ее сумасшедшей,особенно если в нем ни на грош тщеславия, как говорил Гарри.

— Не знаю… Возможно, вам это покажется безумным, но яподумала… не знаю… — Ей было неловко открываться ему. — Я подумала, что,может быть, смогла бы убедить его пойти учиться вместе со мной на юридическом.Даже если ему это никогда не пригодится, все равно было бы полезно, особенносейчас.

— Вы серьезно? — Вокруг глаз Гаррисона Уинслоуразбежались лучики смеха. — Юрист? Мой сын? — Он с усмешкой похлопалее по руке, просто удивительный ребенок, такая зажигательная, но она способнана многое, на это тоже. — Если вам удастся уговорить его, особенносейчас, — его лицо сразу погрустнело, — значит, вы еще болеезамечательная, чем я думал.

— Я собираюсь попробовать, когда он будет в состояниивыслушать меня.

— Боюсь, это будет еще не скоро.

Оба согласно кивнули, и в воцарившемся молчании услышали,как на улице поют колядки. Тана быстро подняла на него глаза.

— Почему вы так мало виделись?

Необходимо было спросить, ей-то терять было нечего, а еслион разозлится на нее, она всегда может уйти. Он ничего ей не сможет сделать.Однако он вовсе не выглядел расстроенным, пристально глядя в ее глаза.

— Честно? Потому что до сего момента все былосовершенно безнадежно. Я очень долго пытался наладить отношения с Гарри, но уменя ничего не получилось. Он стал ненавидеть меня с детства, а с годами этостановилось все хуже. Не было смысла бередить старые раны. Этот мир оченьвелик, у меня много дел, а он может жить своей жизнью. — На глаза егонавернулись слезы. — Мог, во всяком случае, до сих пор…

Тана через стол дотянулась до его руки.

— Он сможет жить своей жизнью. Обещаю вам… Есливыживет… О боже… если он выживет… Господи, пожалуйста, не дай емуумереть, — она стирала слезы со щек. — Он такой замечательный, мистерУинслоу, он мой лучший друг.