– Не знаю. Возможно, воздушный компрессор. А может, топливо.Точно мы не знаем. Катер был очень сильно поврежден, ответы на многие вопросыостались в огне.

– Катер принадлежал вам?

– Да, это был один из моих небольших катеров, футовтридцати. В то утро его наняли ваши друзья.

– Где были обнаружены тела?

– На глубине восьмидесяти футов. Вроде бы ничегоподозрительного, за исключением того, что на телах не было ни ожогов, ни ран,ничего такого, что могло бы указывать на то, что был взрыв. По-моему, это как.раз очень подозрительно.

– По данным экспертизы, смерть наступила от попадания воды влегкие. Другими словами, они утонули.

– Да, утонули. Но ваши друзья были в полном снаряжении, аего позже обследовал один из моих инструкторов. Все было в полном порядке, апарни были хорошими ныряльщиками.

– А ваш сын?

– Акваланга на нем не было, но плавал он как рыба.

– Где произошел взрыв?

– Предполагалось, что они будут нырять вдоль рифовой грядыРоджер Рэк. Вы знакомы с островом?

– Нет.

– Это вдоль побережья Восточного залива, ближе ксеверо-востоку. Ваши друзья до этого там еще не были, и мой сын предложил импопробовать понырять в том месте. Мы хорошо знали ваших друзей. Это былиопытные ныряльщики, и к воде они относились серьезно. Всегда нанимали катер ине скупились на плату. И всегда требовали Филипа в качестве инструктора. Мы досих пор так и не знаем, было ли у них там хоть одно погружение. Катер былобнаружен в открытом море, в двух милях от того места, уже весь в пламени, назначительном расстоянии от обычных наших районов деятельности.

– Может, катер снесло течением?

– Это невозможно. Если бы что-то случилось с двигателем,Филип связался бы с нами по радио – оборудование мы используем самоесовременное, и все инструкторы поддерживают постоянную связь с берегом. Не могусебе представить, чтобы взрыв случился у Роджер Рэк. Его никто не видел, никтоне слышал, а ведь там всегда есть народ. К тому же неуправляемый катер не смогбы сам продрейфовать две мили в том направлении. И самое главное, ведь тел наборту его не было, не забывайте. Предположим, катер действительно отнесло, акак же тогда тела? Их нашли на глубине в восемьдесят футов, в радиусе двадцатиметров от катера.

– Кто их нашел?

– Мои люди. Мы услышали сообщение по радио, и я тут жепослал людей. Нам было ясно, что это наш катер, мои парни тут же начали нырять.И обнаружили их через несколько минут.

– Я понимаю, об этом трудно говорить.

Эбанкс допил пиво и швырнул пустую банку в деревянный ящикдля мусора.

– Вы правы. Но время излечивает боль. А вы почему так в этомзаинтересованы?

– У их семей множество вопросов.

– Мне жаль их. Я видел их жен в прошлом году. Они провелиздесь неделю. Такие приятные люди.

– Не могло ли случиться так, что они просто исследовалиновый район, когда все это произошло?

– Могло, но вряд ли. С катера докладывают о перемещениях изодного района в другой, это обычная практика. Исключений не бывает. Я уволилинструктора, который не предупредил о перемене места стоянки. Мой сын быллучшим инструктором на острове. Он вырос в этих водах. Уж он-то ни разу непозабыл доложить о перемещении катера. Это же так просто. Полиция верит тому,что все произошло именно так, но ведь и полиция должна во что-то верить. Этоединственная версия, которую они имеют.

– Но как они объясняют состояние тел?

– Никак. По их разумению, это просто еще один несчастныйслучай, и все.

– Несчастный случай?

– Мне кажется, нет.

К этому времени сандалии уже натерли ему ноги, и Митчсбросил их. Вслед за Эбанксом он развернулся, и оба зашагали назад, в секцию.

– А если это не несчастный случай, то что же это?

Эбанкс шел и смотрел, как волны лениво лижут берег. Впервыеза время разговора улыбнулся.

– Есть еще какие-нибудь предположения?

– В Мемфисе ходит слух, что тут могли быть замешанынаркотики.

– Расскажите мне об этом.

– Я слышал, что ваш сын активно помогал доставке наркотикови что в тот день он, скорее всего, должен был на катере выйти в море, чтобывстретиться со своим напарником, что у них вспыхнула ссора, а мои друзья попалипод горячую руку.

Эбанкс вновь улыбнулся и покачал головой.

– Только не Филип. Насколько я знаю, он никогда неупотреблял наркотиков и не связывался с их доставщиками. Его не интересовалиденьги. Только женщины и спорт.

– И никакой возможности?..

– Ни малейшей. Я ни разу не слышал ничего подобного издорово сомневаюсь, что в Мемфисе осведомлены лучше. Остров у нас небольшой, ипусть даже с опозданием, но хотя бы сейчас я что-то бы знал, Это явнаяфальшивка.

Сказано, похоже, было все. Мужчины остановились около бара.

– Сделайте мне одолжение, – обратился к Митчу Эбанкс. – Неговорите ничего этого их семьям. Доказать правду я не могу, так пусть лучше оней и не знают, Тем более в семьях.

– Я не скажу никому. А вас тоже попрошу не упоминать о нашемразговоре. Тут может кто-нибудь появиться после меня и начать расспрашивать омоем приезде. Скажите, что мы говорили о подводном плавании.

– Как вам будет угодно.

– Мы с женой собираемся провести здесь отпуск будущейвесной. Я обязательно увижу вас.

Епископальная школа Святого Андрея располагалась позадиодноименной церкви на засаженном деревьями, ухоженном участке земли размером впять акров в центре жилого района Мемфиса. Там, где плющ по ему одномуизвестной причине чуть расступался, взору открывались стены, сложенные избелого и желтого кирпича. Симметричные ряды стриженого кустарника обрамлялидорожки и небольшую площадку для игр. Одноэтажное, в виде латинской буквы “L”здание чувствовало себя очень уютно в тени вековых дубов. Известная своей аристократичностью,школа св. Андрея была самой дорогой частной школой в городе. Процесс обученияначинался в школе с групп детского сада и продолжался до шестого класса.Влиятельные родители записывали своих отпрысков в очередь на поступление уже спеленок.