Митч остановил “БМВ” на стоянке между церковью и школой.Цвета красного вина “пежо” Эбби стоял чуть дальше, метрах в пяти. Она навернякане ждет его в этот час. Самолет приземлился раньше, ч Митч успел даже заскочитьдомой переодеться. Сейчас он обнимет жену, а потом – в офис, где его ждетработа, по сто пятьдесят долларов в час.

Ему захотелось увидеть Эбби здесь, в школе, безпредупреждения. Упасть, так сказать, с неба. Контрманевр. Он скажет ей: привет!Я соскучился по тебе, я не мог ждать, поэтому и заехал сюда. Он будет краток.Лишь бы дотронуться до нее, почувствовать ее, услышать голос ее после того, чтобыло там, на пляже. Вдруг она догадается, как только увидит его? В глазахпрочтет? Услышит напряжение в его голосе? Нет, если удивить ее. Нет, еслипольстить этим нежданным визитом.

Он сжал в руках руль и неподвижным взглядом уставился на еемашину. Идиот! Тупица! Почему он не убежал? Швырнул бы юбку в песок и бежал быизо всех сил. Но он этого не сделал. Никто никогда не узнает! Теперь емуоставалось только пожать плечами и сказать: черт побери, все так делают.

Сидя в кресле самолета, он строил планы. Во-первых,дождаться ночи и рассказать ей правду. Ему не хотелось лгать, не хотелось житьво лжи. С этим нужно смириться и рассказать ей все, как было. Может, она пойметего. Ведь почти каждый мужчина – нет, практически любой мужчина на его местесделал бы то, что сделал он. Его второй шаг зависел бы от ее реакции. Если онасдержится и проявит к нему хоть чуточку сочувствия, он раскается и даст слово,что подобное больше никогда не повторится. Если же она придет в ярость, онстанет молить, нет, вымаливать прощение и клясться на Библии, что это былаошибка, что он никогда не повторит се. Он скажет ей, как он ее любит ибоготворит, он будет упрашивать дать ему шанс исправиться. А если она начнетсобирать вещи, то тут он, видимо, осознает, что не следовало ничего говорить.

Отрицай. Отрицай. Отрицай. Московиц, радикал-профессор изГарварда, читавший лекции по уголовному праву и сделавший себе имя, защищая всуде террористов, убийц и похитителей детей, имел одну-единственную теориюзащиты своих подопечных: отрицай. Отрицай. Не признавай ни одного факта, ниодного свидетельства, которые указывали бы на вину.

Он вспомнил Московица после того, как самолет приземлился вМайами, и тут же начал готовить новый план, согласно которому следовало удивитьее приездом в школу и поздним романтическим ужином в ее любимом ресторане. И нислова ни о чем, кроме изнурительной работы на Кайманах. Он открыл дверцуавтомобиля, представил себе ее лицо, прекрасное и полное доверия, и ощутил, кактошнота подкатывает к горлу. В желудке запульсировала тупая тянущая боль.Медленным шагом он направился к двери школы, подгоняемый в спину ласковымосенним ветерком.

В вестибюле было пусто и тихо. Справа от него находилсякабинет директора. Он помедлил немного, надеясь, что его заметят, но никто таки не появился. Тогда он тихонько пошел вперед и у третьей по счету класснойдвери услышал восхитительный голос жены. Когда он просунул улыбающуюся голову вдверь, Эбби как раз объясняла премудрости таблицы умножения. Она увидела его,замерла, а затем хихикнула. Извинившись перед учениками, велела сидеть им тихои читать следующую страницу. Прикрыв за собой дверь, вышла к нему.

– Что ты здесь делаешь?

Он заключил ее в объятия, прижал к стене. Эбби обеспокоеннопосмотрела по сторонам.

– Я соскучился по тебе, – сказал Митч виновато.

Не меньше минуты он обнимал и тискал ее, как медведь.Целовал в шею, вдыхая сладкий запах духов. И тут вдруг в памяти возник образтой, на берегу. Что же ты не убежал, подлец, а?

– Когда ты вернулся? – спросила она, поправляя волосы иоглядывая вестибюль.

– Где-то час назад. Ты выглядишь замечательно.

Глаза ее чуть увлажнились. Удивительно честные глаза.

– Как съездил?

– Нормально. Соскучился. Не очень-то это радостно – когдатебя нет рядом.

Она улыбнулась, отведя взгляд немного в сторону.

– Я тоже скучала по тебе.

Они пошли к выходу, держась за руки.

– На вечер я хочу назначить тебе свидание, – сказал Митч.

– Ты сегодня не работаешь?

– Нет. Не работаю. Сегодня я иду со своей женой в ее любимыйресторан. Мы будем есть изысканные блюда и пить дорогие вина и будем сидеть дозакрытия. А потом вернемся домой и снимем с себя одежду, всю-всю.

– Ты и вправду соскучился!

Она вновь поцеловала его и вновь с опаской посмотрела посторонам.

– Но сейчас тебе лучше уйти, пока нас никто не заметил.

Так и не уличенные никем, они быстро прошли к двери.

Митч глубоко вдохнул в себя прохладный воздух и пошел кмашине. Удалось. Он смотрел в ее глаза, обнимал и целовал ее, как прежде. Онаничего не заподозрила. Она была тронута, даже растрогана.

Де Вашер мерил шагами кабинет и нервно сосал свою сигару.Сел в кресло, попытался сосредоточиться на записях в блокноте, но тут жевскочил, заходил снова. Бросил взгляд на часы. Вызвал секретаршу. Затемсекретаршу Оливера Ламберта. Опять стал расхаживать вдоль стола.

Наконец с семнадцати минутным опозданием Олли прошел черезжелезную дверь мимо охраны и переступил порог его кабинета.

Де Вашер стоял у стола и в упор смотрел на вошедшего.

– Опаздываешь!

– Я занят, – ответил Ламберт, усаживаясь в потертое кресло.– Что за спешка?

Лицо Де Вашера тут же превратилось в злобную ликующуюгримасу. Актерским жестом он открыл ящик стола и с гордостью шнырнул Олли наколени большой конверт из плотной бумаги.

– Нечасто нам удавалось сработать лучше.

Ламберт раскрыл конверт и изумленно уставился на черно-белыефотографии размером восемь на десять дюймов. Один из снимков он поднес к самомуносу, впитывая в себя, запоминая каждую деталь. Де Вашер взирал на него счувством превосходства.

Ламберт еще раз бегло просмотрел фотографии и, тяжело дыша,проговорил:

– Не могу поверить.

– Да, мы так и думали.

– Кто девушка? – Олли не сводил с изображения глаз.

– Местная проститутка. Неплохо выглядит, а? Мы ее ни разу доэтого не использовали, но готов спорить, что теперь будем.

– Я хочу увидеть ее, и побыстрее.