– Да тут все битком набито! – Кэй с удивлением повелаголовой. – Итак, у тебя каникулы?

– Да, начались час назад. Я свободна до шестого января.

Обе отдали должное туалетам друг друга и немного посудачилио том, как вообще изящны, красивы и молоды они были.

Главной темой беседы тотчас стали рождественские покупки, иони проговорили о магазинах, распродажах и детишках вплоть до того момента,когда официант поставил перед ними бокалы с вином. Эбби заказала тушенного всковороде зайца, а Кэй предпочла проверенное, надежное блюдо: спаржу с побегамипапоротника.

– Какие у тебя планы на Рождество? – спросила она.

– Пока никаких. Хочется съездить к родителям в Кентукки, но,боюсь, Митч будет против. Я пару раз ему намекала, он даже ухом не повел.

– Ему по-прежнему не нравятся твои родители?

– Никаких перемен. Фактически мы и не говорим про них. Незнаю, можно ли тут что-нибудь сделать.

– Могу представить, какой осторожной тебе приходится быть.

– Да, и какой терпеливой. Они были не правы, но это все жемои родители. Больно, когда единственный мужчина, которого ты любишь, невыносит твоих родителей. Я каждый день молюсь о чуде, пусть маленьком.

– Тут, похоже, потребуется большое. Он что, так и работает,как мне рассказывает Ламар?

– Не думаю, чтобы кто-нибудь мог работать больше него. Спонедельника по пятницу это восемнадцать часов в день, в субботу восемь, апоскольку воскресенье у него все же день отдыха, то он проводит на работе всегопять или шесть часов. В воскресенье немного времени резервируется для меня.

– Мне слышатся нотки усталости и безразличия?

– Усталость и безразличие, Кэй. Я была очень терпеливой, новедь становится все хуже. Начинаю чувствовать себя вдовой. Я устала уже спатьна кушетке, ожидая, когда он вернется.

– Чтобы накормить его и – в постель?

– Если бы. Он слишком устает для секса. Теперь для него этосовершенно неинтересно. А ведь раньше его просто невозможно было успокоить.Могу сказать тебе, что, пока он учился в университете, мы по ночам едва ли неубивали друг друга любовью. Теперь – раз в неделю, да и то, если мне повезет.Он приходит, если есть силы, ест, и тут же падает в постель. Я считаю себясчастливой, когда он успевает сказать мне несколько слов перед тем, какзаснуть. Я жутко изголодалась по нормальной беседе взрослых людей, Кэй. Семьчасов в день я провожу с восьмилетними малышами и, наверное, скоро просто невыговорю слово больше чем из трех слогов. А когда я пытаюсь это объяснить ему,он уже храпит. Вы с Ламаром тоже прошли через все это?

– Да, что-то похожее. В течение первого года он работал посемьдесят часов в неделю. Наверное, они все так. Это как бы приобщение кбратству. Обряд, в котором мужчина должен доказать, что он – мужчина. Но черезгод большинство из них успокаиваются и ограничивают себяшестьюдесятью-шестьюдесятью пятью часами. Конечно, они работают много, новсе-таки перестают быть камикадзе, как в самом начале.

– Ламар тоже работает каждую субботу?

– Почти каждую, по нескольку часов. Но по воскресеньям –никогда. На этом я смогла настоять. Конечно, когда они выбиваются из графика,или в период сбора налогов – тогда уж все работают сутками. Да, задал им Митчзадачку.

– Он ничуть не сбавил темпа. Он просто одержимый. Иногда неприходит домой до рассвета. Придет, залезет под душ – и тут же назад, в офис.

– Ламар говорит, о нем уже легенды ходят. Эбби пригубилавино и посмотрела поверх металлических поручней, ограждавших приподнятуюплощадку, где они сидели, в сторону бара.

– Здорово. Я вышла замуж за легенду.

– Вы уже думали о детишках?

– Для этого нужен секс, не забывай!

– Брось, Эбби, не может быть все так плохо.

– Я еще не готова к детям. Не смогу быть одинокой матерью. Яочень люблю мужа, но в самый ответственный момент он, боюсь, вспомнит окаком-нибудь страшно важном совещании и оставит меня в рабочем положении ждатьте несколько сантиметров его плоти, без которых ничего не выйдет. Он думаеттолько о своей чертовой фирме.

Кэй осторожно положила свою ладонь на руку Эбби.

– Все будет нормально, – проговорила она с улыбкой, в глазах– сама мудрость. – Первый год всегда самый тяжелый, потом все будет намного проще,обещаю тебе.

Эбби улыбнулась.

– Прости меня.

Официант принес их заказ, они потребовали еще вина.Сковорода с тушеным зайцем едва слышно шипела, распространяя вокруг себя тонкийаромат чесночного соуса. Холодная вареная спаржа, лежавшая на широких листьяхсалата-латука, была обильно полита кетчупом.

Кэй положила кусочек в рот, пожевала и обратилась к подруге:

– Знаешь, Эбби, в фирме весьма приветствуют рождение каждогоребенка.

– Мне это безразлично. В данный момент я не люблю этуконтору. Я вынуждена вступить с ней в соревнование, и пока я проигрываю. Апосему меня уже не так интересует, чего им хочется. Свою семью я будупланировать сама. И вообще, мне непонятно, почему их так беспокоят вещи, неимеющие к ним ни малейшего отношения. Это место внушает мне страх, Кэй. Не могусказать ничего более определенного, но люди в фирме пугают меня так, чтомурашки по коже.

– Они хотят видеть своих юристов счастливыми в семье.

– А я хочу получить назад своего мужа. Они его у меняотбирают, поэтому наша семья не может быть счастливой. Если мне его вернут,может, мы и станем еще такими же, как все, и двор у нас будет полон ребятишек.Но только не сейчас.

Принесли вино, заяц уже остыл. Эбби принялась за него, делаяиногда глоток вина. Кэй была занята подыскиванием более нейтральной темы длябеседы.

– Ламар говорил, что месяц назад Митч летал на Кайманы?

– Да. Вместе с Эйвери он провел там три дня. Исключительнопо делу, во всяком случае, так он говорит. Ты бывала там?

– Мы бываем там ежегодно. Это прекрасное место с дивнымипляжами и теплой водой. Мы ездим туда в июне, когда заканчиваются занятия вшколе. У фирмы там два больших бунгало, прямо на пляже.

– Митч хочет съездить туда со мной в марте, когда у насбудут весенние каникулы.