– Без проблем. Я, так сказать, это тоже вычислил.

– Но я не могу поверить. Как ей удалось?

– Поначалу вес представлялось довольно трудным. Первой онсказал, чтобы она убиралась. Со второй был занят Эйвери, но ваш парень незахотел иметь дело с ее подружкой. Ушел в небольшой бар на берегу. Вот там-тоэта его и подцепила. Она профессионалка.

– Где располагались ваши люди?

– Повсюду. Вот эти картинки сняты из-за ствола пальмы, всегов восьми футах от них. Неплохое качество, так?

– Отличное. Фотографа премируйте. И долго они катались попеску?

– Порядочно. Они чудо как подошли друг другу.

– Думаю, он действительно получил удовольствие.

– Нам повезло: на берегу никого не оказалось, да и времябыло рассчитано с точностью до секунды.

Ламберт поднял снимок на уровень глаз.

– Для меня вы сделали набор отпечатков? – спросил он, лицоскрыто за карточкой.

– Безусловно, Олли. Я же знаю, как ты любишь такие штучки.

– Мне казалось, Макдир окажется более стойким.

– Он стоек, но он человек, а не чучело. Мы не уверены, нопохоже на то, что на следующий день, во время перерыва на обед, он понял, чтоза ним наблюдают. Вид у него был очень подозрительный, он начал метаться поторговому кварталу и потом исчез. Опоздал на час на встречу с Эйвери в банке.

– Где он был?

– Мы не знаем. За ним наблюдали просто из любопытства,ничего серьезного. Может, сидел где-нибудь в баре. Он просто испарился.

– Будьте с ним повнимательнее. Он беспокоит меня.

Де Вашер помахал в воздухе другим конвертом.

– Не надо беспокоиться, Олли. Теперь он принадлежит намвесь. Он пойдет убивать за нас, когда узнает об этом. – Де Вашер потрясконвертом.

– Что о Таррансе?

– Ни намека. Макдир ни с кем не обмолвился о нем. Во всякомслучае, ни с кем из тех, кого мы слушаем. За Таррансом иногда трудно уследить,но, по-моему, он пока держится в стороне.

– Не спускайте с него глаз.

– За мои дела не переживай, Олли. Ты – юрист, адвокат,владелец недвижимости, у тебя есть твои штучки размером восемь на десятьдюймов. Ты руководишь фирмой. Безопасностью руковожу я.

– Как дела у Макдира дома?

– Не очень. Она весьма прохладно отнеслась к поездке.

– Чем она занималась, пока его не было?

– От одиночества не скучала. Пару вечеров вместе с женойКуина она провела в этих ресторанчиках, где собирается молодежь. Ходила в кино.Один раз ужинала в городе с коллегой из школы. Ну, и магазины. Часто звониламатери. Ясно, что наш парень и ее родители не сгорают от взаимной любви, и ейхочется как-нибудь сблизить их. Она сама очень любит мать, вот и боится, чтобольшой счастливой семьи может и не получиться. На Рождество ей хотелось быпоехать к родителям в Кентукки, но она не уверена, что его это устроит. Вобщем, там большие трения. Завязано множество деталей. Она жалуется матери нато, что он работает слишком много, а мать отвечает, это потому, что он хочетутереть им нос. Мне не нравится все это, Олли. Слишком много шума.

– Продолжай слушать. Мы пытались притормозить его, но он нив какую. Это машина.

– Я знаю, что вы хотите, чтобы он сбавил темп. Еще бы, всегоза сто пятьдесят в час! Почему бы вам не посадить всех сотрудников на сорокчасов в неделю? Больше времени доставалось бы семьям. Ты мог бы урезать свойоклад, продать пару своих “ягуаров”, заложить бриллианты супруги. Продать,наконец, свой особняк и купить небольшой домик в пригороде.

– Заткнись, Де Вашер.

Ламберт вышел, хлопнув в раздражении дверью. Де Вашера такдушил смех, что он покраснел от натуги. Оставшись один, он уложил снимки впапку, поставил ее на стеллаж. “Митчел Макдир, – сказал он самому себе сдовольной улыбкой, – теперь ты – наш”.

За две недели до Рождества, днем в среду, Эбби пожелаласвоим ученикам в школе св. Андрея веселых каникул. В час дня она уже остановиламашину на стоянке, забитой “вольво”, “БМВ”, “саабами” и “пежо”, и под каплямихолодного дождя вошла в ресторан, Представлявший собой огромный живой уголок,где молодые люди из хороших семей собирались, чтобы попробовать чего-нибудьэкзотического вроде испанских пирожков с чудовищно острой начинкой или супа изчерных бобов, сидя в окружении клеток с рептилиями и зеленых растений. Это былоочередное любимое местечко Кэй Куин. В этом месяце они с Эбби всего второй разсобрались вместе пообедать. Как всегда, Кэй опаздывала.

Дружба их, в общем-то, только начала складываться.Осторожная по натуре, Эбби никогда не бросалась в объятия незнакомому человеку.За три года в Гарварде она так и не нашла себе друзей, зато научилась держатьсебя независимо. Прожив в Мемфисе полгода, Эбби присмотрела несколькокандидатур в церкви, одну в школе, но развивала отношения она неторопливо.

Кэй Куин поначалу ошеломила ее своим натиском. Она былагидом, консультантом по покупкам и декоратором сразу. Однако и с нею Эбби неподдавалась спешке, извлекая из каждой их встречи что-то для себя новое и состорожностью делая очередной шажок навстречу. Несколько раз Куины приглашалиих на обед или ужин к себе, иногда женщины виделись на банкетах, устраиваемыхфирмой, или на проводимых там общих мероприятиях, словом, все это было налюдях. И всего четыре раза они имели возможность насладиться собственнойкомпанией в тех заведениях, которые почитались самыми модными среди молодых ипрекрасных жительниц Мемфиса, счастливых обладательниц “Голд Мастер Кард”.Наблюдательная Кэй обращала внимание на автомобили, дома, одежду человека, нопритворялась, что это ее нисколько не интересует. Кэй хотела быть другом,близким другом, которому доверяют все. Эбби держалась в стороне, медленно инеспешно идя на сближение.

Чуть ниже столика, где сидела Эбби, там, где толпа крутиласьвозле стойки бара в ожидании свободных мест, стояла точная копия старого, 50-хгодов, музыкального ящика. Прошло минут десять. Рой Орбисон успел спеть двесвои песни, когда наконец появилась Кэй. Войдя, она сразу, подняв голову,рассмотрела в сложном интерьере Эбби, и та улыбнулась ей и помахала рукой.

Молодые женщины нежно соприкоснулись щеками при встрече, нежелая оставлять друг на друге следы помады.

– Прости, что опоздала.

– Чепуха, я привыкла к этому.