— Я совсем не умею флиртовать, — едва выговорила Слоан,немного успокоившись. — Будь у меня под рукой телефон, непременно бы позвониласвоей подруге Саре и спросила… спросила…

— О чем? — не выдержала Кортни.

— Что ответить человеку, который спрашивает, как произвестина меня впечатление.

— Как бы невзначай упомяните о драгоценностях, — посоветовалДуглас. — Бриллиантовый браслет — лучший подарок.

Столь меркантильное предложение, разумеется, вызвало у Слоанновый приступ веселья.

— Именно так и поступают богатые обитательницы Палм-Бич? —фыркнула она и, растеряв все смущение, улыбнулась Ною. — Интересно, что бы высказали, если бы я намекнула на бриллиантовый браслет?

Ной жадно уставился на ее мягкий соблазнительный рот,сияющие, опушенные густыми ресницами глаза необыкновенного сиренево-голубогооттенка, в которых не было ни капли расчетливости и хитрости, залитые нежнымрумянцем щеки. Пряди волос, выбившиеся из французской косы, сверкали на вискахзолотыми проволочками. Прекрасная, юная и отважная, она излучала какое-товнутреннее сияние, сияние неподдельной жемчужины. Какое счастье, что этаженщина встретилась на его пути!

Он заметил, как она смущается под его испытующим взглядом,как старается отвернуться, и снова удивился. Насколько она не похожа наизбалованных, пресыщенных женщин его круга!

— По зрелом размышлении, — пошутил Дуглас, словно прочитавмысли сына, — что такое браслет? Пустяки! Нет, как бы не продешевить! Лучше ужсразу требовать, бриллиантовое колье!

Атмосфера значительно потеплела, и потекла непринужденнаябеседа. Время летело незаметно, и, когда убрали последние тарелки, Слоан ужечувствовала себя почти другом семьи, в основном благодаря Кортни. Будучи поубеждениям истинной демократкой, не признававшей ни возраста, ни авторитетов,девочка засыпала одинаково дерзкими репликами и вопросами как гостью, так иотца с братом, не щадя никого. К концу завтрака все три жертвы объединяло общееощущение беспомощности, участия друг к другу и желание хорошенько врезатьнахальной негодяйке.

Всего за какой-нибудь час Слоан узнала поразительные вещи омужчинах, включая тот факт, что в течение трех лет Ной был женат на некойДжорданне, которая, по-видимому, окончательно отвратила его от идеи брака. Ичто две жены Дугласа были ровесницами самой Слоан.

Кортни не щадила отца, но тот все ей спускал — в отличие отбрата, который терпел лишь до определенного предела и не переносил никакогоупоминания о своей работе. Он не обращал внимания на ехидные замечания сестрыотносительно его личной жизни и даже женщин, с которыми встречался, но когдаона попробовала покритиковать его «деловых партнеров». Ной напрягся и зловещеприщурился.

— На твоем месте я не стал бы распространяться на эту тему,— предостерег он, и, к удивлению Слоан, девочка осеклась на полуслове ипритихла.

Клодин попыталась было налить Слоан еще кофе, но девушкапосмотрела на часы и покачала головой.

— Никогда не ела таких изумительных блинчиков, — похвалилаона просиявшую Клодин. — Но мне пора, иначе начнется переполох и меня станутискать.

— Подождите, — умоляюще попросила Кортни. — Почему вы началиизучать самооборону?

— Чтобы как-то компенсировать недостаток роста, — беспечнообронила Слоан и, встав, улыбнулась молодой хозяйке:

— Спасибо за лучший завтрак в моей жизни. И за то, что ввашем обществе я почувствовала себя членом дружной семьи.

Кортни, кажется, потеряла дар речи, но, возможно, Слоанвсего лишь это показалось, потому что не успела она опомниться, как Нойподнялся и предложил проводить ее домой'.

Дуглас и Кортни молча глядели вслед красивой паре Наконец,положив босые ноги на стул брата, Кортни пошевелила пальцами, любуяськоричнево-красным лаком, и спросила отца: . — Ну? Что ты теперь думаешь оСлоан?

—  — Она не просто красива, а восхитительна, — отозвалсятот. — Кроме того, — мягко добавил он, кладя ложечку сахара в кофе, — по-моему,ты перешла всяческие границы. Раньше ты хотя бы пыталась держать себя в рукахперед посторонними, но сегодня утром окончательно распустилась.

— Знаю, — жизнерадостно согласилась девочка. — Я былавеликолепна! Ною следовало бы удвоить мои карманные деньги за все то, чего ядобилась!

— И чего же, спрашивается, ты добилась?

— Но разве это не очевидно? Слоан немного успокоилась — дачто там, попросту освоилась в нашем обществе. Сначала она очень нервничала, инеудивительно. Она никого здесь не знает и даже с родными познакомилась толькопозавчера. Всю жизнь прожила в маленьком городке, понятия не имеет, как нужнофлиртовать, и, уж конечно, без гроша за душой.

— Уверен, что Картер обеспечил ее и бывшую жену, — Ну… еслибы ты слышал ее ответы на мои вопросы, вместо того чтобы пожирать взглядом еебольшие прекрасные…

— Кортни!

— Глаза. Я хотела сказать — глаза, — докончила девочка. —Так или иначе, будь ты повнимательнее, узнал бы, что ее мать работаетпродавщицей в бутике, а Слоан окончила местный колледж и при этом работаланеполный рабочий день. И после этого будешь оправдывать Картера? И надеюсь,понимаешь, к чему я клоню?

— Не понимаю, при чем тут…

Кортни даже глаза закатила, возмущенная тупостью отца.

— Учитывая все это, можешь представить, как она должна быларастаять от Ноя! Высокий сексуальный красавец брюнет, к тому же богатый иутонченный! Я из кожи вон лезла, чтобы немного его приземлить.

Чтобы он казался ей не божеством каким-то, а обыкновенныммужчиной!

— Понятно, — сухо буркнул Дуглас. — Именно поэтому тывеличала бывшую жену Ноя не иначе как ведьмой Гингемой и намекала, что у еголюбовницы зубы торчат?

— Я ни разу не употребила слово «любовница»! — негодующевозразила Кортни. — Подобные понятия слишком уж крутые для простой девушкивроде Слоан. Не хватало еще отпугнуть ее! И я называла Николь только по имени!

Наклонившись, чтобы отколупнуть лепесток отслоившегося лака,девочка театрально вздохнула:

— Бедняжка Слоан! Вот увидишь. Ной включит свое обаяние наполную мощность. Начнет приглашать ее на яхты, соблазнять дорогимибезделушками, окружит вниманием и таки заманит в постель. Она, разумеется,втюрится в него, как большинство женщин, и только потом обнаружит, что онбездушнее робота и единственная его страсть — пачки зелененьких. Он,разумеется, с головой погрузится в дела, так что будет уже не до нее. Онастанет плакать и дуться, пока ему все это не надоест. Тогда он без всякихцеремоний отделается от нее и разобьет глупышке сердце. Знаешь, — торжественносообщила она, — не будь я преданной, любящей сестрой, непременно объяснила быСлоан, какой он подонок!