– Красный Крест? – удивленно спросила Джен.

– Да вроде бы, – сказал Мазур, гася в комнатесвет. – Пойдем-ка посмотрим…

Рация у него на плече затрещала, когда он был уже в двухшагах от парадной двери:

– Это Смит, сэр. С вышки. На десять пятнадцать – перемещениенескольких объектов у опушки.

Мазур глянул мельком – горела синяя лампочка, рация стоялана «общем приеме», и значит, сообщение слышали все, но, как и предписываетдисциплина, влезать в разговор не спешили.

– На открытое место вышли? – спросил он.

– Нет. Такое впечатление, что совсем было собрались, ноопять оттянулись в лес…

Он глянул на компас, вмонтированный в браслет часов: север,конечно же, «двенадцать», значит, заходят почти с того самого направления, покоторому группа должна была отступать. Что это, совпадение?

– Внимание, у ворот, – сказал он. – Иду. –Обернулся к Джен. – Оставайся здесь и носу не высовывай… Смит, ваша задача– те, в лесу. Только они. Внимание, все переговоры только на английском.

Их могли подслушивать – и, если у невесть откуда взявшегосяпротивника хромает образование, выходит некоторое преимущество. В конце-токонцов, за кладом охотятся самые разные фирмы, и не все обременены изучениеминостранных языков…

Приближаясь к воротам, он слышал, как хлопнула дверцавертолетной кабины. Притянул к себе того, что стоял справа от калитки, взяв заугол воротника – это оказался Петров – шепнул на ухо:

– Если свистну, шарахнешь из «флейты». Но не раньше… – и,склонив голову к рации, распорядился: – Всем оставаться на местах, будемработать втроем…

Двое, громко перебрасываясь совершенно безобидными фразами,решительно шагали к воротам. Один в кожанке поверх свитера и форменной летнойфуражке, другой в белом халате, без шапки. В глазок Мазур видел, что оставшийсяметрах в пятидесяти вертолет выглядит совершенно пустым, – ни огонька вокнах, ни малейшего шевеления внутри, лампочка в салоне не горит. Что ни о чемеще не говорит, понятно. Вот только прямо через стекло стрелять не станут, есливсе же прячутся внутри, обязательно распахнут дверцу…

– Тишина в эфире, – успел он сказать. – Смит,огонь открывать не раньше, чем преодолеют половину дистанции…

И тут же в ворота замолотили со всей непринужденностьючестных заблудившихся путников. Петров бесшумно снял с плеча «флейту» –гранатомет размером с тубус для чертежей, перехватил так, чтобы в две секундыпривести в боевую готовность.

Выждав немного, Мазур громко спросил:

– Кого по ночам черт носит?

За воротами обрадованно заорали:

– Есть живые? То-то смотрим, свет горит…

– Глазастый ты, однако, паря, – сказал Мазур,изъясняясь в классическом стиле кинематографического сибиряка (из фильмов,снятых теми, кто восточнее Уральского хребта в жизни не бывал). – Чегонадо?

– Да заблудились, понимаешь, – заторопился визитер. –Летели из Старцево, компас накрылся, а радиомаяк вторую неделю на ремонте. Мышантарские, санавиация… Документы показать? Широко распахнув калитку, Мазурвышел наружу и сделал два шага вправо, чтобы не заслонять проем, еслиукрывшимся внутри вдруг придется работать. Двое нежданных гостей поневоледернулись следом, летчик то ли и впрямь удивился, то ли весьма натуральносыграл удивление:

– Витальич, глянь – чистый спецназ… Тут что, точкакакая-нибудь? Сверху что-то не похоже, сущий княжеский терем…

– Ну, так какие проблемы? – спросил Мазур. Он стоял всвободной, непринужденной позе, держа руки подальше от автомата, прямо-такипровоцируя их на агрессию. Заблудившийся вертолет плюс укрывшаяся на опушкегруппа неизвестных – чересчур уж странное совпадение…

Летчик откровенно вытянул шею, заглядывая во двор (что, вобщем, само по себе ничего еще не значило):

– Витальич, точно, терем-теремок… Случаем, негубернаторский? Ты скажи, если мы вперлись в калашный ряд с нашим-то рылом…

– Да как вам сказать, мужики… – задумчиво протянулМазур. – С одной стороны, где-то и близко, но если по-честному – то не такуж и похоже…

Он откровенно тянул время. У них нервы тоже не железные…

– Что-то я тебя не пойму, мужик… – простодушно рассмеялся летчик. –Нет, ты скажи, куда мы вперлись.

Врач молчал. Под распахнутым халатом у него было надетопросторное распахнутое пальто, и Мазуру не понравилось, что под левой подмышкойоно вроде бы оттопыривается посильнее, чем под правой…

– А что нужно-то, мужики? – спросил он, зевая во весьрот.

– Я ж говорю – определиться. А то и ночь пересидеть. Утромпойдем в Пижман вдоль реки…

«А кто ж тебе мешает в такую ночь вдоль реки тянуть?» – сбольшим удовольствием спросил бы Мазур, но не хотел их всполошить раньше времени.Поначалу летели на большой высоте, откуда не могли не видеть Шантару-матушку…

– Ночь пересидеть – это, конечно, можно, – протянул онстоль же лениво. – Только документики сначала предъявите…

– И переночевать пустишь?

– А чего ж, – сказал Мазур, – если документы впорядке.

– Ну, ты бюрократ…

– Должность такая.

Летчик полез в боковой карман кожанки, где пистолет ни зачто бы не уместился. В тот самый миг, когда Мазур уже касался кончиками пальцевкакого-то темно-бордового удостоверения, летун как бы ненароком выпустил его, ионо приземлилось под ногами. «Старый финт», – успел подумать Мазур,старательно нагибаясь – машинально якобы, неповоротливо…

И разогнувшейся пружиной ушел влево, успев в прыжкеподшибить ногой молчаливого «доктора», уже почти успевшего выхватить пистолетиз-под мышки, – и добавить в падении носком тяжелого ботинка по запястью,так что пистоль полетел в сторону. Летчик, совсем было поверивший, что сумеетогреть Мазура по макушке ребром ладони, застыл в нелепейшей позе, пытаясь сохранитьравновесие, – уже нанося удар, вдруг сообразил, что наносит его в пустоту…

Мазур перекатился, вскочил на ноги, сняв с предохранителяавтомат, замерев на полусогнутых. Неясностей не осталось, и он громко свистнул.Дверца вертолета распахнулась, звучно шлепнув о выпуклый борт, наружу рванулисьтемные фигуры – но в трех шагах от Мазура, по ту сторону забора, утробнопрошипел гранатомет, из калитки, рассыпая искры, метнулась полоса дыма,распушившимся хвостом зацепив оторопевшего летчика, огненный клубок, вертясьштопором, влепился прямо под высокий двойной винт. В ушах у Мазура еще стоялошипенье «флейты», но его мгновенно перекрыло громыхание взрыва, на месте белоговертолета вспучилось пронзительно-желтое, ослепительное облако, жаркий порывветра ударил в забор, в ворота, проявился на миг черный остов фюзеляжа –разорванный, разлохмаченный – нелепым комком отлетела в сторону пылающая фигураи замерла без движения. Высоко взметнувшееся пламя высветило двух замершихнезнакомцев – «доктор» успел встать на колени, а оглушенный и ослепленныйлетчик так и остался скрюченным в три погибели, и короткая очередь из автоматаМазура прошлась по ним, как по мишеням в тире, промахнуться было невозможно, анапортачить – тем более…