Обрадовавшись, я выскочила на улицу, ежась отледяного ветра, пробежала около ста метров и притормозила возле двери стабличкой: «Районная библиотека имени Виктора Гюго, выдача книг с 12 до 21,читальный зал с 12 до 22, понедельник выходной».

Я влетела в просторный холл и очутилась окологардероба. Там на стене висело объявление: «Вешайте пальто и берите номеркисами. Просьба ценные вещи не оставлять». Я послушно вылезла из куртки, сняла скрючка картонную бирку, пересекла холл и увидела дверь с надписью «Абонементныйзал».

Я заглянула туда и наткнулась на объявление:«Сумки просьба оставлять здесь. Находиться на открытом доступе с пакетамикатегорически запрещается!»

Я посмотрела на свой ридикюль, потом вытащилаиз него кошелек, ключи, сунула их в карман брюк и пошла искать хоть одногоживого человека.

Путь пролегал между стеллажами, плотнозаставленными томами в потертых переплетах. Чехов, Толстой, Куприн, Бунин,Золя, Бальзак, Диккенс…

Пахло тут старой бумагой и пылью. Внезапно носуловил аромат кофе, настоящего, не растворимого. Встрепенувшись, словнопойнтер, унюхавший дичь, я ринулась вперед. Полки расступились, открывнебольшую конторку, за которой сидела совсем молодая девушка с ненакрашенным личиком.Перед ней на столике стояла чашка, над которой поднимался пар, а на конторке,облокотившись, висел паренек.

– Ну, пожалуйста, – ныл он, –дай Достоевского, «банан» из-за тебя получу.

– Ты, Мясоедов, опять задержишь, –сурово ответила девушка, – сколько Гоголя не отдавал? Четыре месяца! Даемна две недели! Прошел срок, позвони по телефону, мы продлим. Даже идти не надо!Трубочку только сними! Ан нет, лень тебе! Видишь список должников? ФамилияМясоедов на первом месте! Ступай себе, приказано тебе книг не выдавать!

– Ну не вредничай, – чуть не зарыдалнеаккуратный Мясоедов, – ты меня без ножа зарежешь! Дай Достоевского!«Два» же получу!

– Ох, – погрозила ему пальцемдевушка, – пользуешься моей добротой. Ладно.

С этими словами она встала, и я увидела большойживот, топорщившийся под просторным платьем. Библиотекарша вскоре станетматерью.

– Тебе какой роман? – уточнилаона. – «Идиот»?

– А не обзывайся-ка, – протянулМясоедов, – ну задержал книжки, разве это повод меня оскорблять!

Библиотекарша засмеялась:

– Ох, Мясоедов, «Идиот» – это названиеодной из книг Федора Михайловича.

– Мне «Горе от ума», – выпалилшкольник.

Молодая женщина округлила глаза.

– Мясоедов! «Горе от ума» принадлежитГрибоедову.

– Не понял… – удивился парнишка. –Это кто? Хозяин библиотеки? «Горе от ума» лично его книжка? Типа, не даст?

Будущая мама прикусила нижнюю губку, потом,еле сдерживая смех, сказала:

– «Горе от ума» написал писатель пофамилии Грибоедов, Достоевский к этому произведению никакого отношения неимеет.

– Да мне однофигственно, –отмахнулся мальчишка, – только дай, еще месяц назад прочитать велели!

Получив книгу, он, веселый, словно щегол,убежал. Девушка села на свое место, отхлебнула из чашки кофе и покачалаголовой:

– Видели? Однофигственно ему!

Я улыбнулась:

– Но он все же пришел в библиотеку,следовательно, не безнадежен. Может, в конце концов разберется в великихписателях, их на самом деле не так уж и много!

– Да дети сейчас поголовно такие! –по-старушечьи вздохнула девушка. – По барабану им: Толстой, Горький… Вотпокемоны, черепашки-ниндзя или Человек-паук – это да, тут никто никого неперепутает. Вы записываться пришли? Паспорт прихватили? Принимаем только спостоянной пропиской.

– Вообще говоря, я хотела поговорить свашей заведующей… э… Леной.

– Это моя мама! Она в своемкабинете, – сообщила девушка, – за гардеробом налево.

Вот это да! Надо же, значит, и дочь Лены Женяздесь работает.

Я пошла назад, обнаружила нужную дверь,толкнула ее и увидела женщину непонятного возраста, коренастую, но не толстую,с короткой стрижкой, открывающей большие уши. Ее слегка грубоватое лицо скрупным носом казалось некрасивым, но глаза, огромные, карие, были оченьхороши.

– Вы ко мне? – тихо спросилаона. – По поводу оборудования?

Понимая, что успех разговора целиком иполностью зависит от того, насколько сумею понравиться Лене, я заулыбалась вовесь рот и положила перед ней удостоверение:

– Вот.

Заведующая взяла книжечку, внимательно изучилаее, потом уточнила:

– Вы же не из милиции? Тут написано:«Частное агентство».

Я удивилась: надо же, единственный человек,который обратил внимание на мелкие буквы!

– Абсолютно верно, наша контораназывается «Шерлок».

– И чем я могу помочь?

– Вы знали Розалию Львовну Баратянскую?

Лена помолчала секунду, потом кивнула:

– Конечно. Она долгие годы былазаведующей этой библиотекой. Я при ней прошла путь от работницы, выдающейкниги, до ее заместительницы. После того как Розалия Львовна ушла на пенсию, явстала у штурвала и до сих пор рулю. А в чем дело? Она умерла несколько лет назад.

– Но между вами существовала особаясвязь, – осторожно ступила я на скользкий путь, – отношения были нетолько официальными…

Лена повертела в руках коробочку со скрепками,потом резко поставила ее на стол, рассыпав часть содержимого.

– Да, одно время я жила с сыном РозалииЛьвовны, Евгением, но у нас ничего не вышло. Розалия никогда не считала менясвоей невесткой, а я и не напрашивалась. Да в чем, собственно, дело?

– Семен Кузьмич умер, совсем недавно.

Лена осторожно сложила скрепочки назад.

– Я с ним лично знакома не была, он сюдани разу не приходил. Жалко, конечно, как всякого, кто скончался, но, с другойстороны, если не ошибаюсь, он был человеком более чем преклонного возраста.

– Его убили.

Лена снова уронила коробочку, скрепки вееромразлетелись по столешнице.

– Как?

– Выстрелом из окна, из снайперскойвинтовки, потом таким же образом убрали и его молодую жену Ирину.

Лена хлопала глазами, не произнося ни слова.