Потом он исчез в туалете. Я сняла куртку, шапку, огляделазатоптанный, прямо-таки черный паркет и решила остаться в сапожках.

Гостиная служила парню одновременно спальней, столовой,кабинетом и библиотекой. А попросту говоря, квартира была однокомнатной. Стеныоклеены на редкость омерзительными обоями в крупных цветах, занавески в мелкуюклеточку совершенно не подходили им по тону. На полу лежал огромныйдвухспальный матрас, застеленный пледом, в углу стояли телевизор и видик.Никакого стола тут не наблюдалось, «богатый» хозяин харчился на крохотнойкухне.

– Эй, – раздалось из коридора, – куда подевалась?

Я вошла на небольшой пятачок, где, кроме плиты и кукольногохолодильника, уместился еще только десятисантиметровый стол, и сказала:

– Сам же велел в комнату идти. Николай, стоявший у окна,повернулся и чуть не уронил початую бутылку водки.

– Ты кто?

– Забыл разве? – издевательски улыбнулась я. – Света.

– Ты откуда взялась?

– Дорогой, сходи к врачу! Что у тебя с памятью! Ты в гостименя привез!

– Так ты же старая! – в полном обалдении ляпнул мальчишка. –Что мне с тобой делать?

Я постаралась скрыть возмущение. Старая! Вот наглец!Впрочем, Коленьке, только что вылезшему из пеленок, любое существо старшедвадцати двух покажется старухой Изергиль.

– Найдем чем заняться! – ухмыльнулась я и села к столу. –Для начала выпьем. Правда, водку я не употребляю и тебе не советую, а вот чаекс удовольствием. Хлеб есть? Ну-ка, отрежь под чаек.

– Сколько же я выпил, что к тебе приклеился, – пробормоталНиколаша, терзая мягкий батон.

Я отняла у него сайку, аккуратно отпилила ломтик, намазаламаслом и ответила:

– Детка, не расстраивайся. Тетя сама к тебе навязалась.

В глазах шофера заплескался ужас:

– Чего вы хотите?

– А как тебе кажется?

Николаша чуть не упал с табуретки.

– Я только с молодыми могу, на старух не тянет. Я проглотилаодин бутерброд и по-быстрому соорудила себе другой.

– Миленький, ты совершаешь распространенную среди мужскогопола ошибку.

– Какую?

– Считаешь, что всех женщин привлекает только то место,которое находится у тебя ниже пояса, но меня интересует другая часть тела, натвой взгляд, не самая важная.

– Какая? – поперхнулся Коля.

– Голова.

Парень секунду смотрел на меня расширившимися глазами, потомпросипел:

– В каком смысле?

– В прямом, я хочу посмотреть, что там внутри.

Коля посинел. Его крохотная, тщедушная фигурка плохокормленного в младенчестве ребенка скрючилась на табуретке.

– Ты меня не так понял, – быстро успокоила я его, – мневсего-то и надо, что узнать, по какому адресу ты отвозил вечером МаргаритуФедоровну с девочкой. Должен хорошо помнить тот день. Лялю сильно тошнило, ипотом тебе хозяин устроил скандал.

– Не знаю, – буркнул парнишка, покраснев.

Да уж, сосудистая реакция у него никуда не годится, за двеминуты лицо поменяло три оттенка: синий, белый и красный. Коле надо закаляться,обливаться холодной водой и заниматься спортом, иначе к сорока годам он рискуетзаработать гипертонию.

– Деточка, – улыбнулась я, словно голодный крокодил,увидавший беспомощного жирного щенка, – маленький мой! Ну посуди сам, чтоплохого в этом адресе? Тем более что Маргарита Федоровна умерла, никакиенеприятности никому не грозят. А вот если не скажешь… Тогда не поленюсьсообщить Игорю Филипповичу, что его шофер использует «БМВ» в личных целях,катается на нем по городу, возит девушек легкого поведения, представляетсяхозяином фирмы. Прикинь, что с тобой сделает Игорь Филиппович, когда поймет,кого сажаешь на его место, а? Мало тебе не покажется. Более того, думаю, работув Москве по специальности ты не найдешь! Никогда.

– Да не помню я адрес! – воскликнул Коля. – Мне МаргаритаФедоровна велела: «Ехай вперед, там объясню», ну и закружили по переулкам.

– Показать сможешь?

– Ага.

– Собирайся!

Николаша бросился к двери. Путь до начала Ленинскогопроспекта мы проделали молча. Потом водитель повертелся в узеньких улицах изамер возле железных ворот.

– Тут!

– Точно?

– Не сомневайтесь! Ночью подъехали, все закрыто было, –заныл Николай, – Маргарита Федоровна пошла к входу, а девочку в машине бросила!Ух и орала же она!

– Кто? Хозяйка?

– Нет, малышка. Такие вопли издавала! Я еще подумал, ну низа что детей не заведу!

– Не помнишь, когда это случилось? Коля вытащил календарик.

– А третьего числа, как раз после моего выходного. Такхорошо оттянулся тогда, и на тебе, полный салон блевотины. Чуть самого нестошнило, пока на мойку ехал!

Третьего числа! Именно в этот день Ежи увез Лялю. Значит, онотправил девочку к Маргарите Федоровне. Господи, да эта история становится всезагадочней. Я очень хорошо понимаю, почему рентгенолог согласилась приглядетьза Лялей. Маргарита тщетно хотела родить ребенка, Ежи, наверное, хорошо знал обэтом и правильно предположил: Аськиной дочке его любовница ничего плохого несделает. Уж не знаю, что он наплел Маргарите, правды-то точно не сказал… Когдамуж разбушевался, она, испугавшись, стала звонить Ежи. Но не смогла его найти.Наверное, бедная женщина растерялась: в одной комнате вопит капризная девчонка,в другой орет злой муж. Мало зарабатывающая Маргарита целиком и полностьюзависела от не слишком молодого, богатого супруга. Наверное, если бы за стенойрыдал его ребенок, Игорь Филиппович поступил бы иначе, принялся утешать дочь,но в комнате закатывала истерику совершенно чужая девочка, и, естественно,хозяин дико обозлился. Вот и пришлось Маргарите Федоровне спешно увозить Лялю.Вероятно, она хотела вернуть ее Ежи, но не смогла и тогда была вынужденапередать девочку другому человеку. До сих пор все ясно. Непонятно только одно:отчего она притащила капризницу в этот дом?

Фасад здания украшали вывески, их было штук двадцать, неменьше.