– Благодарю, – криво глянул на негоАртевельде, – за помощь в расследовании. Невероятно ценную помощь. Кактолько я начну допрашивать вас, рассчитываю на то, что вы окажетесь столь жекрасноречивы. Ангулема, ты слышала, что сказал господин ведьмак? Говори. Незаставляй себя подгонять.

– Было сказано, – девушка слизнула текущую из носакровь, – что если донести властям о каком-нито планируемом преступлении,если выдать, кто планирует какое-нито мошенничество, то будет проявленамилость. Ну, вот я и говорю. Или нет? Я знаю о готовящемся преступлении, хочупредотвратить плохой поступок. Слушайте, что я скажу: Соловей и его кодлаожидают в Бельхавене этого вот ведьмака и собираются его там прикончить. Такойконтракт заключил с ним один полуэльф, чужой, черт его знает откуда прибывший.Никому не известный. Все сказал этот полуэльф: кто как выглядит, откуда и когдаприбудет, в какой компании. Предупредил, что это будет ведьмак, и не какой-тотам фраер, а тертый калач, и чтобы они не разыгрывали из себя целочек, атыркнули его в спину, из самострела пальнули, а еще лучше – отравили, если вБельхавене он станет чего-нито есть или пить. За это полуэльф дал Соловьюденьги. Много денег. А после дела пообещал дать еще больше.

– После дела, – заметил Фулько Артевельде. –Значит, тот полуэльф все еще в Бельхавене? С бандой Соловья?

– Возможно. Этого я не знаю. Уже две недели, как ясбежала из соловьиной ганзы.

– Так вот почему ты их заваливаешь? – усмехнулсяведьмак. – Личные счеты?

Глаза девушки прищурились, припухшие губы презрительноскривились.

– Какое тебе дело до моих с кем-то счетов, дядечка? Атем, что я их закладываю, жизнь тебе спасаю. Разве нет? Надо бы поблагодарить!

– Благодарю. – Геральт снова опередил приказбить. – Я только хотел заметить, что если это личные счеты, тодостоверность твоих слов уменьшается, коронный свидетель. Люди выдают, чтобыспасти свою шкуру и жизнь, но когда хотят отомстить – лгут.

– У нашей Ангулемы нет никаких шансов спастижизнь, – прервал Фулько Артевельде. – Но шкуру она действительнохочет спасти. Для меня это полностью оправданный мотив. Ну как, Ангулема? Ведьты хочешь спасти свою шкуру, верно?

Девушка стиснула губы. И явно побледнела.

– Бандитская храбрость, – презрительно проговорилпрефект. – И дерьмовая… Нападать превышающим числом, грабить слабых,убивать безоружных. Это в вашем духе. А вот взглянуть смерти в лицо – этотруднее. На это вы уже не способны.

– Еще посмотрим, – буркнула она.

– Посмотрим, – серьезно согласился Фулько. –И услышим. Все легкие вывернешь наизнанку на эшафоте, Ангулема.

– Ты обещал помилование.

– И сдержу обещание. Если то, что ты сказала, окажетсяправдой.

Ангулема дернулась на стуле, казалось, указывая на Геральтадвижением всего тела.

– А это, – взвизгнула она, – что? Не правда?Пусть скажет, что он не ведьмак и не Геральт! Ишь, будет тут шипеть, что мневеры нет! А пусть идет в Бельхавен, так увидит, что я не вру. Утром его труп вканаве найдете. И тогда скажете, что я, мол, не предупредила преступления, азначит, помилование – пшик? Да? Мошенники вы, вот кто! Мошенники – и все тут!

– Не бейте ее, – сказал Геральт. –Пожалуйста.

В его голосе было что-то такое, что на полпути остановилозанесенные для удара руки префекта и солдата. Ангулема шмыгнула носом,проницательно глянула на него.

– Спасибо, дядечка. Но бить – невелико дело, коли хотят– пускай бьют. Меня с малолетства били, я уж привыкла. Если и впрямь хочешьбыть добрым, то подтверди, что я правду говорю. Пусть сдержит слово. Пустьменя, курва их мать, повесят.

– Заберите ее, – приказал Фулько, жестом удерживаяпытающегося протестовать Геральта.

– Она нам больше не нужна, – пояснил он, когда ониостались вдвоем. – Я знаю все и поясню вам. А потом попрошу о взаимности.

– Вначале, – голос у ведьмака был холодным, –объясните, в чем суть столь шумного финала, закончившегося дикой просьбой оповешении. Ведь как коронный свидетель девушка свое дело сделала.

– Еще не сделала.

– То есть?

– Гомер Страгген по прозвищу Соловей исключительноопасный разбойник. Жестокий и наглый. Его безнаказанность привлекает других. Ядолжен с ним покончить. Поэтому пошел на сговор с Ангулемой. Обещал ей, чтоесли в результате ее показаний Соловей будет схвачен, а его шайка разбита, тоАнгулема будет повешена.

– Не понял? – Ведьмак был крайне удивлен. –Вот, стало быть, как выглядит институт коронного свидетеля. Взамен засотрудничество с властями виселица? А за отказ сотрудничать что?

– Кол. С предварительным выдавливанием глаз ивырыванием грудей раскаленными щипцами.

Ведьмак не произнес ни слова.

– Это называется «дать пример ужаса», – продолжал,немного помолчав, Фулько Артевельде. – Действие абсолютно необходимое вборьбе с бандитами. Почему вы сжимаете кулаки так, что слышно, как хрустятсуставы? Быть может, вы сторонник гуманного убиения? Вы можете позволить себетакую роскошь, ведь вы в основном боретесь с существами, которые, как бы смешноэто ни звучало, тоже убивают гуманно. Я себе такого позволить не могу. Я виделкупеческие обозы и дома, ограбленные Соловьем и ему подобными. Я видел, чтоделали с людьми, добиваясь, чтобы те сказали, где хранятся ценности, либовыдали магические пароли шкатулок и касс. Я видел женщин, у которых Соловей спомощью ножа проверял, не укрыли ли они драгоценности ТАМ. Я видел людей, скоторыми делали еще более ужасные вещи исключительно ради разбойничьей потехи.Ангулема, судьба которой так вас тронула, участвовала в таких забавах, это ужточно. Она достаточно долго была в банде. И если б не чистая случайность, еслиб не то, что она сбежала от них, никто не узнал бы о засаде в Бельхавене, а вы познакомилисьбы с ней при иных обстоятельствах. Возможно, именно она всадила бы вам в спинубельт из самострела.

– Я не люблю, как это называет один мой друг,сослагательного наклонения. Вам известно, почему она сбежала из шайки?