— Я салютую твоему мужеству, Джордан, — заверил егодиректор, — но не думаю, что тебе нужно принимать в этом участие. — Он теплопосмотрел на мальчика, некогда повернулся к остальным, глаза его заметнопосуровели, — У вас есть оружие, хорошее оружие, а у меня всего лишь винтовкадвадцать второго калибра, стреляющая одиночными патронами, которая, возможно, инеисправна, хотя ствол чистый… я проверял. По даже, если ее и можно пустить вдело, патроны, которые у меня есть, возможно, давно отсырели. Зато в гараже унас есть бензозаправка, и бензин может послужить для того, чтобы оборвать ихжизни.

Должно быть, он прочитал ужас на их лицах, потому чтокивнул. И для Клая он больше не выглядел добрейшим мистером Чипсом[89], потомучто превратился в старейшину пуритан на картине маслом. Такой мог не моргнувглазом приговорить мужчину к повешению. Или отправить женщину на костер пообвинению в колдовстве.

И кивал он прежде всего Клаю. В этом у Клая не было нималейших сомнений.

— Я знаю, что сейчас сказал. Я знаю, как это звучит. Но этобудет не убийство, совсем не убийство. Это будет истребление. Не в моей властизаставить вас что-либо сделать. Но в любом случае, поможете вы мне сжечь их илинет, вы должны передать мое послание.

— Кому? — выдохнула Алиса.

— Всем, кого вы встретите, мисс Максвелл. — Он наклонилсянад остатками их трапезы, маленькие, с пронизывающим взглядом глаза судьи, нестрашащегося выносить смертные приговоры, жарко горели. — Вы должнырассказывать, что происходит с ними… с теми, кто получил адское послание поинтеркому дьявола. Вы должны рассказывать об этом всем. Все, у кого укралидневной свет, должны это услышать, пока не будет слишком поздно. — Он провелрукой по нижней половине лица, и Клай увидел, что его пальцы чуть трясутся. Могбы списать это на возраст директора, но раньше никаких признаков тремора он незамечал. — Мы боимся, что скоро будет поздно. Не так ли, Джордан?

— Да, сэр. — Мальчик, безусловно, думал, что ему что-тоизвестно, На его лице отражался ужас.

— Что? Что с ними происходит? — спросил Клай. — Это как-тосвязано с музыкой и подсоединением друг к другу бумбоксов, не так ли?

Директор вдруг сник, на лице отразилась безмерная усталость.

— Они не подсоединены друг к другу. Разве вы не помните, какя сказал вам, что оба ваших предположения неверны?

— Да, но я не понял, что вы имели…

— Там есть один стереопроигрыватель с установленным в немси-ди, в этом вы, несомненно, правы. Один простой диск со сборником песен, какговорит Джордан, вот почему песни повторяются снова и снова.

— Как же нам везет, — пробормотал Том, но Клай едва услышалего. Он пытался понять, что означают слова Ардая: «Они не подсоединены друг кдругу». Как такое могло быть? Просто не могло.

— Эти стереосистемы, бумбоксы, если угодно, установленывокруг поля, — продолжил директор, — и они все включены. Ночью видно, каксветятся маленькие красные лампочки…

— Да, — подтвердила Алиса, — я заметила красные огонечки, нокак-то оставила это без внимания.

— …но в них ничего нет… ни компакт-дисков, ни аудиокассет… ипровода их не связывают. Они лишь принимают музыку с мастер-диска иретранслируют ее.

— Если их рты открыты, музыка идет и из них, — добавилДжордан. — Очень тихая… не громче шепота… но ее можно услышать.

— Нет, — покачал головой Клай. — Это твое воображение,малыш. Такого не может быть.

— Сам я ничего не слышал, — признал Ардай, — но и слух уменя не такой острый, как в те годы, когда я был без ума от Джина Винсента[90]и «Блу кэпс». «Давным-давно», — как сказали бы Джордан и его друзья.

— Вы же представитель очень старой школы, сэр. — В голосеДжордана слышались нежность и привязанность.

— Да, Джордан, так оно и есть. — Он хлопнул мальчика поплечу и вновь сосредоточил внимание на остальных. — Если Джордан говорит, чтослышал музыку… я ему верю.

— Это невозможно, — стоял на своем Клай. — Без транслятора.

— Они и транслируют, — пояснил директор. — Эта способность,похоже, появилась у них после Импульса.

— Подождите. — Том поднял руку, словно регулировщик,опустил, начал говорить, поднял снова. Сидя рядом с директором Ардаем, Джорданпристально наблюдал за ним. Наконец Том озвучил свою мысль: — Мы здесь говоримо телепатии?

— Как я понимаю, это не совсем lemotjuste[91] дляопределения феномена, с которым мы имеем дело, — ответил директор, — но чегоцепляться к терминам? Я готов поставить все замороженные гамбургеры, которыеостаются в моем холодильнике, слово «телепатия» уже встречалось в вашихразговорах?

— Вы выиграли, — заверил его Клай.

— Да, конечно, но стадное чувство — это другое, — указалТом.

— Потому что… — Кустистые брови директора вопросительноподнялись.

— Ну, потому что… — Том замолчал, и Клай понимал почему.Стадность — для людей поведение нехарактерное, и они знали это с того самогомомента, как увидели Джорджа-механика, идущего за женщиной в грязном костюмечерез лужайку Тома к тротуару и мостовой Салем-стрит. Он шел так близко от нее,что мог бы укусить в шею… но не укусил. И почему? Потому что для мобилопсиховукусы закончились, началось сбивание в стаи, стада, как ни назови.

По крайней мере они перестали кусать своих. Если только…

— Профессор Ардай, поначалу они убивали всех…

— Да, — согласился директор. — Нам повезло, вот мы иостались живы, не так ли, Джордан?

Джордан содрогнулся, потом кивнул.

— Ученики везде бегали. Даже некоторые учителя. Убивали…кусали… выкрикивали какую-то белиберду… Я спрятался в одной из оранжерей.

— А я на чердаке этого самого дома, — добавил директор. —Наблюдал из маленького окошка за тем, как кампус… кампус, который я люблю, вполном смысле этого слова превратился в ад.