– Возможно. В него могла попасть пуля, предназначавшаясяоленю, но это весьма сомнительно. Нашли его довольно далеко от лагеря, врайоне, который редко посещается охотниками. Друзья его утверждают, что невидели и не слышали никаких других охотников в то утро, когда он пропал. Яразговаривал с шерифом, теперь уже бывшим, он убежден, что это было убийство.Он считает, есть все основания утверждать, что тело было забросано листьямисовершенно сознательно.

– Это все?

– О Лэмме – да.

– А Микел?

– Грустная история. Покончил с собой в восемьдесят четвертомгоду в возрасте тридцати четырех лет. Выстрелил себе в правый висок из“смит-и-вессона” калибра 0,357. Оставил длинное прощальное письмо, в которомвыражал надежду, что бывшая жена простит его, и тому подобное. Попрощался сдетьми и матерью. Все очень трогательно.

– Написано его рукой?

– Не совсем. Оно было напечатано, что само по себенеудивительно – он печатал все. В кабинете у него стояла “IBM-Селектрик”,письмо напечатано на ней. А почерк у него был отвратительный.

– Что подозрительного здесь?

– Оружие. Никогда в жизни он не покупал оружия. Никто незнает, откуда оно у него взялось. Не зарегистрированное, без серийного номера.Один из его друзей говорил, что Микел якобы как-то сказал, что обзавелсяревольвером для защиты. По-видимому, добавил его друг, тот находился тогда вэмоционально неуравновешенном состоянии.

– А что вы думаете?

Ломакс бросил окурок в подернувшуюся ледком лужу у себя подногами. Поднес руки ко рту, подышал на них, согревая.

– Не знаю. Не могу поверить, чтобы занимающийся налогамиюрист, ничего не понимая в оружии, пошел бы и добыл себе пистолет, без всякойрегистрации и даже без серийного номера. Если такому человеку, как он,требуется оружие, то чего проще: пойти в оружейную лавку, подписать какие-тотам бумаги и стать владельцем новенькой блестящей вещицы. Его же пушке было покрайней мере лет десять, а номер уничтожен профессионалом.

– Полиция проводила расследование?

– В общем, нет. Дело открыли и закрыли.

– Письмо он подписал?

– Да, но я не знаю, кто удостоверил его подпись. С женой онбыл уже год как в разводе, она переехала в Балтимор.

Митч застегнул на куртке верхнюю пуговицу и стряхнулналипший на воротник лед. Мелкий снег усилился, на тротуаре он уже не таял. Сдула пушки начали свисать крошечные сосульки. Движение по набережнойзамедлилось: колеса пробуксовывали, машины заносило.

– Так какое мнение у вас сложилось о нашей маленькой фирме?– задал вопрос Митч, глядя на уползающую в темноту реку.

– Опасное место для работы. За пятнадцать лет они потерялипятерых юристов. Не очень-то это хороший показатель.

– Пятерых?

– Если считать Ходжа и Козински. У меня есть один источник,он утверждает, что и в деле с ними не на все вопросы получены ответы.

– Я не нанимал вас расследовать еще и это.

– А я и не требую с вас за это денег. Это уже мое личноелюбопытство.

– Сколько я вам должен?

– Шестьсот двадцать.

– Плачу наличными. И никаких записей, договорились?

– Годится. Я предпочитаю наличные. Митч повернулся к рекеспиной и стал изучать взглядом высокие здания кварталах в трех от парка. Он ужезамерз, но уходить не спешил. Ломакс краем глаза следил за ним.

– У вас какие-то проблемы, не правда ли? – обратился он кМитчу.

– Вы так думаете?

– Я бы не стал там работать. Я хочу сказать, что не знаювсего того, что знаете вы, и мне кажется, что вы знаете гораздо больше того,что говорите. Но ведь мы же стоим здесь, в этой мерзости, потому, что не хотим,чтобы нас видели. Мы не можем говорить по телефону. Не можем встретиться у васв кабинете. А теперь вы не хотите встречаться и у меня в офисе. Вы уверены, чтоза вами постоянно следят. Вы говорите мне, чтобы я был осторожнее, берег своюзадницу, так как и за мной тоже могут следить, кто бы они там ни были. В вашейфирме пять юристов погибли при весьма подозрительных обстоятельствах, а выведете себя так, как будто следующий в очереди – вы. Да, я бы все же сказал,что у ваг; проблемы. Серьезные проблемы.

– А что Тарранс?

– Это один из их лучших агентов. Переведен сюда около двухлет назад.

– Откуда?

– Из Нью-Йорка.

Пьяный нищий выбрался из-под бронзовой фигуры лошади ирастянулся на тротуаре. Хрюкнув что-то, он поднялся, подобрал свою коробку иодеяло и заковылял по направлению к центру. Ломакс насторожился и проследил заним встревоженным взглядом.

– Это всего лишь бродяга, – сказал Митч. Оба с облегчениемвздохнули.

– От кого мы прячемся? – спросил Ломакс.

– Хотел бы я сам знать.

Эдди внимательно смотрел на его лицо.

– Мне кажется, что вы знаете. Митч молчал.

– Послушайте, Митч, вы не платите мне за то, что я самвтягиваюсь в вашу игру. Я понимаю это. Но все мои инстинкты подсказывают мне,что вы в беде. Думаю, вам нужен друг, кто-нибудь, кому бы вы могли доверять. Еслиу вас будет нужда, я смог бы быть вам полезным. Не знаю, от кого мы скрываемся,но уверен, что это опасные люди.

– Благодарю вас, – негромко ответил Митч, глядя в сторонутак, как будто Ломаксу пора уже было уйти и оставить его здесь одного поразмышлятьпод дождем и снегом.

– За Рэя Макдира я готов прыгнуть в эту реку, и, уж конечно,я могу помочь его младшему брату.

Митч легонько кивнул, не произнеся ни слова. Ломакс закурилдругую сигарету и носком своего щегольского ботинка стал ковырять лед.

– Звоните мне в любое время. И будьте осторожны. Они началидействовать и не остановятся ни перед чем.