Закрыв Разлом, Методор покачал головой, казалось – с сочувствием, после чего сказал, что урок окончен и взяв Иону за руку, увёл за собой. Больше ребята её не видели.

–Понимаю твоё желание, Валерика, однако она абсолютно не поддаётся контролю. Отбрось эту идею. Я рисковал, но сделал всё, о чем ты меня попросила. Признаться честно, во мне самом до последнего теплилась надежда, но нет. Если бы на нашем уроке присутствовали Стражи, они бы убили её на месте.

Валерика стояла бледная, как мел. Можно было даже подумать, что она едва слушала Методора, но на самом деле верховная настоятельница лишь собиралась с силами.

–Вы говорили господину Наафалилару?

–Ещё нет, но он и сам всё отлично понимает. После урока он подозвал меня к себе и сказал только: «ещё раз почувствую колдовскую дрянь у вас в аудитории – и мои Стражи устроят там чистку». Похоже, наш церковник немного на взводе после бунта.

–Я его даже понимаю, – рассеянно ответила Валерика. – И вас тоже, уважаемый Методор. Хорошо…Надеюсь, Вечный Император простит мне этот грех.

–Он милостив к своим детям, особенно к тем, что чтят свой долг. Ты поступишь мудро, Валерика.

–Как верховная настоятельница – да. Как любящая мать – нет.

Вечером, после ужина, слуга, молодая девушка, привела Иону в кабинет верховной настоятельницы. Девочка выглядела удивлённой и напуганной.

–Заходи, дитя, прошу. Не бойся.

Валерика подошла к девочке, нежно взяла её за руку, усадила на ближайшее кресло.

–Меня накажут? – вместо приветствия выпалила Иона. Если бы она была чуть взрослее, то увидела бы в скорбных глазах настоятельницы ответ на свой вопрос.

–Что ты, ничуть. Помнишь, когда ты пришла сюда, я говорила, что буду защищать каждого из вас? Ты в безопасности со мной.

Иону эти слова, похоже, успокоили не до конца; она нервно заёрзала на месте.

–Но ведь я так плохо учусь…Меня взяли сюда всего неделю назад, но у меня ничего не получается. Дедушка Методор выглядел сердитым после последнего урока, когда я…

–Не бери в голову, – Валерика чисто материнским жестом погладила девочку по голове, – поверь, мало у кого получается что-либо с первого раза. Все мы ошибаемся. Смотри, у меня есть печенье. Будешь?

–Ого! Конечно буду!

Верховная настоятельница приподнялась, взяла со стола хрустальную тарелку с угощением и подала девочке. Та с охотой принялась хрустеть.

–А зачем меня тогда привели сюда? – кое-как прожевав большой кусок, спросила Иона.

–Я хотела тебя видеть.Валерика снова погладила девочку по тёмным волосам, внезапно обняла, со всей нежностью прижала к себе. Скорбный нежный поцелуй застыл на лбу Ионы.

–…и лично попросить у тебя прощения.

Девочка не успела даже дёрнуться; рука Валерики, облачённая в темную перчатку, молниеносно легла там, где всего мгновение назад остался поцелуй. Застыв всего на мгновение, верховная настоятельница направила мощный пси-импульс девочке прямо в мозг. Через секунду Иона была уже мертва. Она встретила мимолётную, абсолютно безболезненную смерть.Обливаясь горькими слезами, Валерика вновь прижала к себе тело девочки.

–Прости меня, дорогая, умоляю, прости…Я не хотела, правда не хотела…Я сделала всё, но как всегда, этого оказалось мало. Умоляю, прости…

Глава 12

Верховной настоятельнице не в первый раз пришлось убить несостоявшегося ученика, но каждый такой случай «вынужденного милосердия» врезался ей в сердце, словно ножом, калечил душу. Она не сдерживала слёз ни тогда, когда пришли забирать холодное тельце Ионы, ни после, когда уже легла в постель. Сон пришёл к ней лишь под самое утро, но женщина не чувствовала усталости или утомления, только боль утраты и муки совести.

Утром, за завтраком, её вновь подозвал к себе Наафалилар. Валерика приблизилась походкой человека, идущего на казнь.

–Славное представление, – без прелюдий резюмировал церковник, – я был почти растроган.

Верховной настоятельнице было не привыкать к насмешкам в адрес её тёплого отношения к псайкерам, поэтому она пропустила очередную подколку мимо ушей:

–Я решила, что пусть уж несчастная девочка погибнет от моей руки, чем от пуль палачей Церкви.

–Не берусь рассуждать об чувствах колдовского отребья, но что-то мне что-то подсказывает, что ей было всё равно. Однако если честно, верховная настоятельница, то я тебя совсем не понимаю.

Валерика подняла вопросительный взгляд. Наафалилар выглядел как обычно задумчивым, но сейчас на его загорелом лице лежала немая печать каких-то мрачных мыслей, заметно его волнующих.

–Ты ведь должна понимать, настоятельница, что своим поступком спасла чьи-то жизни. Девчонка была нестабильна, и в любой момент могла убить десятки, если не сотни.

–Расскажите это ей.

Наафалилар покачал головой.

–Империум каждую секунду своего существования жертвует миллионами жизней своих граждан. Как утверждают на Матаане-3, Владыка Людей бесконечно обливается кровавыми слезами, наблюдая за нашей борьбой. Если мыслить в таком ключе, то что значит жертва одной-единственной девчонки-псайкера? Ничего. Сказать по правде, мне больше жаль тех, кто потерял родных и близких во время прошедшего бунта. Их утрата стоит куда большей скорби.

–Они не жили в клетках, и их не презирали за то, что они родились теми, кем не выбирали.

Церковник вновь отрицательно покачал головой.

–Едва ли мы поймем друг друга, а наш спор приведет к чему-то хорошему.

–Спор? Я не думаю, что спорила с вами, надзиратель. Лишь отстаивала свою точку зрения.

–Понимаю. Кстати, как удачно, что я вспомнил…- Наафалилар чуть улыбнулся, – мне сказали, что произошло с Весконти.

–А что с молодым господином? – с наигранным, почти насмешливым простодушием спросила Валерика.

–Не строй из себя дурочку. Ты публично унизила моего заместителя. Выставила на посмешище представителя Экклезиархии.

–Вы так считаете? А вам сказали, перед какой «публикой» все это произошло? Или вас резко стало волновать мнение псайкеров?

–Это не имеет большого значения.

–А то, что мои вынужденные действия спасли школу от уничтожения? Это имеет значение?

Наафалилар