если бы продолжал не обращать внимания на то, что делает Эдит, то и сам, наверное, был бы уже мёртв.

И он поёжился, словно представил себе всё это наяву.

– Мы пытались достучаться до тебя, – тихо заметила Айви.

– Я был глупцом, – отец ещё сильнее нахмурился. – Полным, законченным дураком. Я должен был вас услышать. Должен был… – он наклонился вперёд, протянул свои руки, накрыл мою ладонь и ладонь Айви. Я испытала странное чувство, словно во мне лопнула какая-то преграда, как тогда, в сумасшедшем доме, когда меня отыскала Айви. – Мы должны снова стать семьёй, – продолжил отец. – Хотя я пойму, если вы не захотите простить меня.

– Я… – начала я, чувствуя подкативший к горлу комок. – Я думаю, мы сможем простить тебя. Только для этого потребуется какое-то время.

– Нам нужно, чтобы ты был рядом с нами, – по-прежнему тихо сказала Айви. – Всегда.

– Я буду, – отец крепко пожал нам с Айви руки, отпустил их и откинулся назад на свой стул. – Я чувствую себя так, словно долго брёл по жизни с закрытыми глазами. Как во сне… А потом проснулся. Просыпаться было больно, зато теперь я всё вижу.

Что ж, я и сама примерно таким его видела все эти годы – сонным. Он постоянно находился в каком-то другом мире, не здесь. Просто существовал, но не жил. Я очень хорошо ощущала это, только никогда не находила нужных слов, чтобы описать.

Мы с сестрой молчали, думая, наверное, об одном и том же, как и положено близнецам.

– Если я могу что-то сделать… – начал отец, потирая свои усталые, воспалённые глаза.

– Мы дадим тебе знать, если что, – сказала я ему.

Айви поднялась на ноги, и я сначала не поняла, что она собирается делать. Но затем она подошла к отцу и обняла его. Секунда – и я уже присоединилась к ним.

– Мне на самом деле так стыдно, – тихо сказал он. – Просто слов нет…

Я сморгнула вновь навернувшиеся на глаза слёзы – точно такие же, как я смогла заметить, блестели на глазах у сестры. Может, это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой, но в тот момент я была уверена, что отец имеет в виду именно то, что говорит.

Когда мы закончили обниматься и отступили в стороны от отца, я вдруг подумала, что есть одна вещь, о которой необходимо спросить, причём немедленно.

– А что ты сам собираешься делать дальше? Теперь, когда Эдит ушла?

– Ну… – отец слегка задумался. – Возьму для начала отпуск по болезни, моя работа это позволяет. Думаю, что поживу какое-то время у моей сестры. Я слышал, что ей нездоровится в последнее время. По-моему, нам обоим будет приятно и полезно побыть друг с другом.

Я улыбнулась. А что, это была отличная идея. Тётушка Феба была одинокой и рассеянной, им обоим и впрямь хорошо будет вместе.

– Всё изменится, – закончил отец.

И мне очень хотелось верить ему.

Глава двадцать девятая

Айви

Это была одна из самых странных недель в нашей со Скарлет жизни, но она закончилась, наступил понедельник, и пришло время возвращаться в Руквудскую школу.

На этот раз мне впервые было жаль расставаться с отцом. Хорошо хоть Эдит навсегда исчезла наконец из нашей жизни, и отец оставался не с ней, а с тётушкой Фебой, так что за них обоих можно было особо не волноваться.

Когда мы уже отъехали от нашего дома, к мыслям об отце всё сильнее начинали примешиваться другие мысли, тревожные.

О школе. О сейфе. О Генри.

Происходившие у нас дома события заставили нас на время забыть о грозившей Руквуду опасности, теперь она вновь вставала перед нами во весь рост. Что мы застанем, когда вернёмся в Руквуд? Стоит ли наша школа на месте или уже превратилась в груду развалин? Нашёл ли Генри сейф, и если да, то сумел ли открыть его? Не думаю, что экономка позволила бы ему рыться в своих комнатах, но Генри наверняка и её прогнал на эту неделю из школы.

Я молча смотрела на проплывающие за окном автомобиля дома, деревья и живые изгороди, думая, что, может быть, в последний раз в жизни еду этим, хорошо знакомым путём. Скарлет и отец тоже молчали, однако теперь эта тишина не была напряжённой, как все последние годы, а скорее успокаивающей, безмятежной.

На подъездной дорожке школы вновь вытянулась до самых ворот длиннющая цепь машин и автобусов, медленно, метр за метром подползавших к главному входу.

Я с радостью отметила, что школа стоит на месте, и, насколько можно судить с такого расстояния, цела и невредима. По ступеням крыльца плотным потоком поднимались ученицы, одна за другой исчезавшие за широко открытыми парадными дверями. Наконец и наша машина добралась до крыльца, и мы с сестрой выскочили наружу.

– С тобой всё будет в порядке? – спросила Скарлет у отца, забирая у него из рук наши сумки.

– Уверен, что всё будет хорошо, – ответил он и даже сделал попытку улыбнуться. – А вы, пожалуйста, сразу позвоните мне, если вам что-то будет нужно, договорились?

– У тётушки Фебы нет телефона, – напомнила я ему.

– Да… – отец задумчиво поскрёб свою небритую щёку. – Ладно, нужно будет договориться, чтобы его ей поставили. А пока звоните её соседу. Или письмо напишите. Я же сказал, что всегда приду вам на помощь, только позовите.

– Хорошо, – сказала я, обнимая отца. – Спасибо тебе.

Знаете, я совершенно искренне всё это сказала, потому что отношение к отцу у меня совершенно изменилось за последние дни.

Нам с сестрой в жизни встречалось столько взрослых, которым не было до нас никакого дела, которые не желали нас услышать, а то и ещё хуже, готовы были убить нас. И вот теперь с нами заодно снова был наш отец. Потому, наверное, и было мне так тяжело прощаться с ним.

В этот раз мы ни с кем из своих подруг возле крыльца не столкнулись, и в школьный вестибюль вошли вдвоём с сестрой. Там нас встретила мисс Боулер, она не переставая кричала, чтобы все тащили багаж в свои старые комнаты, а рядом с ней стояла и постоянно морщилась от её «паровозных» криков молодая женщина, наш школьный секретарь. Посмотрев вдаль по коридору, я заметила стоявшую возле своего кабинета миссис Найт – следовательно, она уже вернулась на работу после болезни. Это хорошо.

В общем шумном потоке девочек мы со Скарлет поднялись по лестнице и направились по коридору к своей комнате номер тринадцать, а