– Ты права, – вздохнула я. – Я не все тебе рассказывала, но это потому, что тайна моя была слишком важной и, может даже, опасной. Да и поверить в нее трудно.

– Но теперь-то можешь рассказать? – Рамина улыбнулась.

– Что-то могу, – кивнула я. – Нирина-ган – моя дочь. Я виетта, Рамина. Пришла из другого мира за ребенком, которого у меня украли…

Мой рассказ не был длинным, я не вдавалась в подробности, упомянула лишь самые важные моменты, но и этого было достаточно, чтобы Рамина сидела, замерев от удивления и приоткрыв рот.

– Так а ноэр-ран тут при чем? – понизив голос, спросила она потом. – Ты изменила с ним ноэр-гану?

– Нет, просто все оказалось намного сложнее, я потом тебе объясню, – я похлопала подругу по руке.

– А мне все же хотелось бы услышать еще объяснений от Рамины Лердес, – Геральд появился словно из ниоткуда. – Когда по дворцу разгуливает шпион Шариссаны, ваша история, нира Лердес, продолжает вызывать вопросы. Да, не смотрите на меня так, я в курсе о вашей рокировке с Лизой.

Глаза Рамины расширились в испуге и удивлении.

– Извини, но мне пришлось признаться, – сказала уже я. – Правда, продолжаю повторять, что в шпионаже ты не замешана.

– Я? В шпионаже? – испуг на лице Рамины стал еще явственней. – Но почему вы так подумали? Я же… Никогда… Да не в жизни… Не представляю как… И Миаш, он же… – она лепетала и чуть не заикалась. – Я… Я виновата, что попросила подменить меня Лизу, но только потому, что не хотела быть невестой ноэр-гана… Только Миаша… А бабушка… Она была бы против… И от участия в  отборе ведь нельзя было отказаться… Но мне пришло приглашение… И я поехала… Плакала в ожидании разлуки с Миашем… А тут встретила Лизу… Оно само как-то придумалось… Простите… Знаю, что виновата… Но прошу вашей милости, – под конец она едва не плакала.

– Геральд, – я посмотрела на него умоляюще.

Но он обернулся к одному из стражников, маячивших неподалеку, и приказал ему:

– Позовите капитана Вестора.

Миаш пришел быстро и выглядел не менее испуганным, чем Рамина, а когда увидел ее, заволновался еще сильнее. Видимо, понял, что их тайна открылась. Он принялся также сбивчиво объясняться, извиняться и просить не судить строго. А под конец и вовсе сказал:

– Если и решите нас наказать, то лучше это сделайте со мной за двоих. А Рамину помилуйте.

– Нет, – вскочила тут Рамина, – лучше меня накажите! Миаш ни в чем не виноват!

– Молчи, глупая! – прикрикнул на нее жених. – Я сам понесу наказание!

– Это ты молчи! Я без тебя никуда! – и она бросилась к нему, прижалась тесно к груди. – Никуда.

– Идите уже отсюда, – проговорил Геральд, чуть поморщившись. – Оба.

– Это значит… – Рамина глянула на него с надеждой.

– Идите, – повторил он с нажимом. И добавил: – Пока я не передумал.

– Спасибо, ноэр-ран, – Рамина поклонилась так низко, что ее собранные в хвост волосы коснулись земли.

– Благодарю, ноэр-ран, – Миаш тоже поклонился, а потом повел невесту за собой.

– Какие шумные, – ворчливо заметил Геральд, присаживаясь рядом со мной.

– Спасибо, – я тоже благодарно сжала его руку и улыбнулась. – Да, они немного сумасшедшая парочка, но зато любят друг друга.

Геральд на это хмыкнул.

– Как ноэр-ган? – спросила я уже серьезно.

– Все так же, – ответил Геральд задумчиво.

Но тут его внимание привлекла мужская фигура в белых одеждах, спешно направляющаяся к нам. Я тоже попыталась вглядеться, чтобы понять, кто это. Но Геральд уже быстро поднялся на ноги и взволнованно произнес:

– Это Роуллен!

Роуллен? Это тот самый жрец?

Я тоже поднялась. Гость приближался, и я уже могла разглядеть пожилого мужчину, худощавого, некогда высокого, но сейчас сгорбленного временем.

– Ноэр-ран! – он помахал рукой. – Геральд… – его голос звучал отрывисто, запыхавшись от быстрой ходьбы.

– Роуллен, я не ждал вас так быстро, – Геральд устремился ему навстречу, но тот уже почти дошел до фонтанов, поэтому они остановились совсем неподалеку от меня. – Вы что-то узнали?

– Узнал, Геральд, узнал, – старик приложил руку к груди, пытаясь отдышаться. – И сразу к тебе.

Мне показалось несколько удивительным, что жрец обращается к нему по имени и на «ты», но решила пока не заострять на этом внимания. Спрошу у Геральда позже.

– Давайте пройдем во дворец, прикажу принести вам что-нибудь попить, – сказал между тем он жрецу. – Вы устали с дороги.

– От воды не откажусь, а вот во дворец не нужно, – ответил Роуллен. – В храм надо, в архив… Не спрашивай пока, расскажу, когда смогу убедиться сам.

– Хорошо, – растерянно согласился Геральд и сделал знак слуге, проходившему мимо, попросил принести стакан воды.

– Можно мне с вами? – робко спросила я.

Роуллен наконец заметил меня, взглянул с интересом.

– Это Лиза, – поспешил представить меня Геральд. – Та самая…

–… виетта, – с улыбкой подхватил жрец.

– Здравствуйте, – я улыбнулась в ответ.

– А это нирина-ган? – Роуллен подошел к люльке.

– Уже нирина-ран, – отозвался Геральд с неуверенной усмешкой.

Жрец на это ничего не сказал, лишь тоже усмехнулся. Анюта крепко ухватила его за протянутый палец, и он тихо засмеялся:

– Молодец, девочка.

– Как Санар? – спросил жрец после.

– Вчера стало хуже, до сих пор пребывает в полусне, – ответил Геральд.

– Плохо, – Роуллен покачал головой. – Тогда нам тем более нужно спешить. Идемте, жажду утолю позже.

Я поняла, что он имеет в виду и меня, поэтому подхватила дочку на руки и последовала за мужчинами.

Храм располагался по правую сторону от дворца, золотым куполом возвышаясь над всеми остальными зданиями. Даже дворец не был столь роскошен, как обиталище местных богов. Мне он хоть и попадался постоянно на глаза, однако побывать внутри мне до сих пор не удалось. Стражники, которые нас сопровождали, остались снаружи, на крыльце, а мы вошли внутрь.

Главный зал встретил прохладой и тишиной. В храме не было привычных нам икон или фресок, их место занимали статуи самых разных божеств, высеченных преимущественно из белого и черного камня, точно шахматные фигуры.

– Ноэр-ран, – из неприметной с первого взгляда двери вышел  мужчина в красных одеждах. Он был молод, строен и даже привлекателен, образ портили лишь небольшие проплешины над висками.

«Залысины», – брякнул тревожный звоночек, однако я отмела от себя проснувшееся сомнение. Это ведь верховный жрец, если я правильно поняла.