тему, – спасибо за все открытки. Думаю, раз ты теперь вернулся, ты уже не будешь их посылать.

– Логично.

Услышав это, я внезапно понимаю, что буду по ним скучать. В моем ящике лежат в целости и сохранности в стопке с фиолетовой ленточкой еще четыре открытки с прошлого года. Изображения песчаных пляжей и переполненных портов. Выслушав претензию, которую я предъявила ему на концерте, вместо общих фраз о том, как он надеется, что я в порядке, или описаний погоды, или привета для папы, он начал писать вдохновляющие цитаты лично для меня.

«Я не боюсь шторма, потому что учусь плавать на своем корабле», – Луиза Мэй Олкотт. Или моя любимая – про то, что нужно стремиться к звездам, а не к огням проплывающих кораблей. Эта меня приободрила, словно Джейк говорил, что быть другим – нормально и прожить жизнь нужно по-своему, не беспокоясь о том, что делают люди вокруг.

Эти открытки меня успокаивали, и мне грустно от мысли, что они больше не придут.

– Нам не пора? – спрашиваю я, отбрасывая печальные думы. Пока мы разговаривали, поезд въехал на французскую землю, и машины перед нами уже трогаются с места.

Джейк заводит двигатель.

– Если когда-нибудь понадобится поддержка на выставке или что-то такое, – предлагает он, возвращаясь к предыдущей теме, – не забывай, что я теперь дома. Я буду рядом.

При этой мысли у меня в теле возникает странное ощущение, и все вопросы, что я задавала самой себе, теснятся в голове, требуют, чтобы их высказали, но я просто говорю:

– Буду иметь в виду, спасибо.

* * *

– Тут так красиво, – выдыхаю я спустя семь очень утомительных часов, глядя из окна машины на густой лес по обеим сторонам извилистой серой дороги.

Джейк просто улыбается, поводя плечами и разминая шею.

– Ты за рулем уже очень долго. Должно быть, сильно устал.

– Я привык подолгу работать.

Мы решили проехать прямо через Сен-Кантен и Реймс, мимо Меца, а потом через Страсбург, чтобы успеть добраться до отеля к позднему обеду. У нас был длинный день, и, хоть я и сидела, просто глядя в окно, слушала музыку или играла во что-то с Джейком, чтоб развеять скуку, мне ужасно хочется поесть и упасть в кровать. Когда сидишь в машине так долго, что-то все-таки вызывает сонливость.

– Спасибо тебе. – Слова вылетают сами. – Ты замечательно справился сегодня. Это точно была нелегкая поездка, но ты ни разу не пожаловался и не заворчал. Даже когда я обыграла тебя в «Животное, растение или минерал»[20], – шучу я.

– Ну, есть много других вещей, в которых я лучше тебя, – усмехается он.

– Правда, – признаю я. – Не считая рисования.

– Не считая рисования, – соглашается он.

Мы замолкаем, он притормаживает и поворачивает на широкое шоссе. Проехав немного, мы останавливаемся на маленькой парковке на склоне: машины выстроились по обе стороны отеля, перед ним – кольцо для разворота. Джейк аккуратно ставит машину между ауди и еще одним БМВ; я вылезаю, массируя шею. Смотрю на вершину холма и вижу многоярусное здание, все из квадратных коробов и острых углов, но с клумбами ярких цветов – для украшения. В целом оно выглядит причудливо и красиво, идеально вписываясь в пейзаж.

Джейк берет наши сумки, и вот мы уже стоим у ресепшена. Внутри мне нравится даже больше. Все в теплых тонах и подсвечниках, рогах и мебели из темного дерева. Современная интерпретация охотничьего домика.

– Что думаешь? – Джейк кивает в сторону вестибюля и зоны ожидания за ним.

– Мне нравится, – улыбаюсь я. – Поедим?

– Конечно, – просто говорит он. – Не хочешь пойти переодеться сначала?

– Уже почти девять. Я бы просто выпила в баре и поужинала, если ты не против.

Он отшатывается, хватаясь за грудь, словно у него сердечный приступ.

– Ты хочешь сказать, что не желаешь принять душ, накраситься и уложить волосы? Надеть каблуки и устроить выход в свет?

– В смысле, как нормальная женщина? – В моем голосе слышатся резкие нотки. – Тебе пора бы уже знать, что я не такая.

– Ну, я точно знаю, что ты ненормальная, – Джейк подходит и обнимает меня рукой за плечи. – Но что вообще считается нормальным и кто? По моему мнению, отсутствие у тебя тщеславия делает тебя прекрасным компаньоном в путешествиях. Не то что некоторые мои бывшие девушки. – Он шутливо передергивает плечами.

В то время как мы проходим по устланным коврами коридорам в небольшой, но прекрасно оформленный в мятных тонах бар со стенами, увешанными рогами, я стараюсь не обращать внимания на тяжесть и тепло его руки. Он просто дружелюбен, не более.

Пока мы ждем свой столик, я наконец взбираюсь на барный стул после трех неудачных попыток. Поворачиваюсь к нему, как только в руке у меня оказывается бокал с пивом.

– Ты думаешь, я совсем не стараюсь выглядеть хорошо?

– Что? – удивляется он, потом качает головой. – Нет, я просто хотел сказать, что ты не перебарщиваешь с этим, как некоторые женщины. Я предпочитаю естественную красоту, а тебе даже не нужен макияж, чтобы выглядеть хорошо.

– О… Спасибо, – шепчу я, сдерживая порыв возразить ему, потому что не привыкла получать комплименты. – Думаю, иногда мне кажется, что я выгляжу блеклой из-за своего цвета волос, как ты сказал однажды.

– У тебя великолепный цвет, – тут же говорит он. – Куча женщин готова пойти на убийство, чтобы иметь такие волосы, и единственный способ хотя бы приблизиться к ним – бутылочки с краской. И да, ты светлая, но из-за своих темных серых глаз похожа на фею. Такая неземная. Как девочка из страны чудес, да? – Мы обмениваемся улыбками, вспоминая мое творение под старой кроватью.

Его слова согревают меня, заставляют чувствовать себя особенной. Ни один другой парень никогда меня так не описывал, не давал почувствовать себя такой.

– Все, что я хотел тогда сказать, это что пастельные тона, – он указывает на мой светло-желтый топ, – тебя не украшают.

– Ну давай, Гок Ван, – говорю я, развеселившись, – какие цвета меня украсят?

– Ну, думаю, девушка Дэна сказала бы, скорее всего, что ты – «зима». Я бы выбрал смелые, яркие цвета: темно-фиолетовый, бирюзовый, темно-синий, черный, ярко-розовый.

Кивнув, я сдерживаю улыбку. Значит, мое платье подружки невесты ему понравится.

Указав на мои мешковатые джинсы, он продолжает:

– Еще я заметил, что ты носишь кучу футболок и ничего в обтяжку. Тебе же нравится твоя фигура, разве нет, Джонс?

– Джейк! – я шиплю на него и оборачиваюсь посмотреть, не слышал ли кто, но здесь только одинокий бизнесмен – сидит в другом конце помещения и хмурится, глядя в телефон. – Нельзя такое спрашивать.

– Почему? – Он сводит свои черные брови.

– Потому что, – отрезаю я, – это грубо.

Покачав головой, он ставит стакан и смотрит на меня.

– Просто хочу убедиться, что ты нормально себя оцениваешь, вот и все. Я знаю, ты не очень любишь платья, но есть ощущение, что ты себя прячешь.

– Вроде бы джинсовые шорты и майка без рукавов не укрывают меня тканью с головы до ног.

– Согласен, и ты выглядишь в них очень сексуально, но иногда… – Он думает, я сексуальная? – Я плохо выражаю мысли. – Он проводит рукой по густым волосам, оставляя их торчать. Я задумываюсь, так ли они выглядят, когда он вылезает из кровати по утрам. – Просто хочу сказать, что у тебя очень милая фигура, и куча девушек убили бы кого-нибудь, чтобы иметь такую же.

Я стараюсь не покраснеть и выпаливаю:

– Ты думаешь, мне нужно показывать свою несуществующую задницу и крошечную грудь?

– Не каждый парень обожает Кардашьян, Джонс.

– Неважно. Тебе легко говорить: у тебя уверенности хватит на десятерых. Ты в хорошей форме, и сам это знаешь.

Наклонив голову, он придвигается ко мне и торжествующе спрашивает:

– Ты думаешь, я в хорошей форме? – Его глаза светятся. – Джонс, это что, брешь в твоей броне?

– Я имею в виду физическую форму, – тут же отвечаю я. – Только не зазнавайся снова.

– Не посмел бы. – Он слезает с барного стула, когда бармен показывает, что наш столик готов.

Мы подходим и усаживаемся. Тут романтично: стол накрыт белой скатертью с серебряной посудой, бокалами для вина и зажженной свечой, и я говорю себе: остановись! Дальше запрещенная территория.