Постепенно я почувствовал ИХ. ИХ… Неизвестный неземнойРазум. Меня никогда не интересовало, как они выглядят и откуда они пришли. Ябыл их дверным проемом, их окном в этот мир. Я слишком хорошо понимал,насколько они опасны, отвратительны и страшны, как несоразмеримо их миротличается от нашего. Слишком хорошо чувствовал их страшную слепую ненависть. Ивсе это время они вели молчаливое мрачное наблюдение за нашим миром. А яневольно помогал им в этом, не в состоянии никак воспротивиться. Постепенно яначал понимать, что они просто используют меня в своих целях, что онипросто-напросто управляют мною.

Когда в тот вечер мальчик, как обычно, возвращался мимомоего дома с пляжа, он приветливо помахал мне рукой и улыбнулся. Судя по еговиду, своим сегодняшним уловом он был вполне доволен. Я сидел, как всегда, наверанде и, мрачно размышляя о своих проблемах, решил, наконец, связаться потелефону с мистером Крессуэллом из департамента ВМС США. Я пришел, все-таки, квыводу, что то, что случилось со мной, началось именно во время нашейэкспедиции на Венеру пять лет назад. «Пускай, — думал я, — они изолируют меняна всю оставшуюся жизнь от людей, пусть обследуют меня сколько и как угодно,пусть вообще делают со мной все, что захотят — лишь бы положить конец этимбезумным ночам, когда я просыпаюсь в совершенно неожиданных для меня местах, аруки мои живут как бы сами по себе и наблюдают, наблюдают, наблюдают…

Однажды я пытался, дойдя до отчаяния, выколоть эти ужасныеглаза первым же попавшимся под руку острым предметом. Подвернулся острозаточенный карандаш, но как только он приблизился к первому глазу, руки моипронзила резкая мучительная боль, разом охватившая и все мое тело. Я думал, чтоумру от нее через пару секунд. Карандаш упал на пол и боль, не сравнимаясовершенно ни с чем, утихала очень долго. Таких адских страданий я не испытывалраньше никогда в жизни и подобных экспериментов больше не устраивал.

Вместо того, чтобы тоже ответить мальчику приветливымвзмахом, обе мои руки, помимо моей воли, вдруг разом судорожно потянулись кнему и я с ужасом вспомнил, что они у меня не забинтован ы… Все десять глаз,светясь в сумерках, разом уставились на бедного перепуганного мальчугана. Оностановился как вкопанный и смотрел на меня широко раскрытыми от ужаса глазами.Я почувствовал, как мое сознание быстро заволакивается густой непроницаемойпеленой и уже в следующее мгновение я полностью утратил контроль над собой.Дверь открылась… и я стал дверным проемом. Слепым исполнителем чужой неведомойволи. Не помня себя, я оказался на улице и кинулся по песку за удирающим чтобыло силы насмерть перепуганным парнишкой. Ноги были как деревянные и слушалисьочень плохо, но, все же, бежал я довольно быстро. Мои собственные глаза былизакрыты и все, что я видел, я видел глазами моих пальцев. Картина эта быласовершенно фантасмагорической. Впереди мелькала худенькая фигурка убегающего отменя в сторону общественного пляжа мальчонки. Все цвета и даже формы быликаким-то фантастическим образом искажены, что придавало всему происходящемуособенный оттенок, присущий монстрам. Мыс, например, выглядел как гигантскаягипсовая декорация, а небо над ним было неестественного сочного пурпурногоцвета. Глаза на пальцах просвечивали мальчишку как мощный рентгеновский аппарат— я видел перед собой бегущий скелет с ярко светящимися костями, скелет, цепкодержащий левой рукой свою металлическую сетку для просеивания песка. Плоти небыло видно почти совсем.

О чем, интересно думал этот бедный безымянный мальчонка впоследние минуты перед смертью? О чем он думал, рассыпая на бегу набранную занесколько часов кропотливого труда мелочь и даже, наверное, не замечая этого,цепко держа в руке свою сетку и почти ежесекундно оборачиваясь на настигающегоего страшного человека, который, спотыкаясь и ковыляя, упорно преследовал его,зажмурив глаза и вытянув вперед руки как слепой? Что он думал, видя натянущихся к нему руках ужасные желто-золотые глаза? И что он подумал за секундудо смерти, когда эти страшные руки с глазами взметнулись вверх и сделали так,что в следующее мгновение его голова разлетелась мелкими брызгами на десяткиметров вокруг?..

Я не знаю…

Зато я знаю, о чем думал я.

Я думал, насколько это позволяли мои мозги о том, что толькочто побывал у ворот в ад и что скоро я отправлюсь туда насовсем.

Ветер с силой трепал повязки, когда я разматывал их. Какбудто пытался помочь мне.

На жуткие черные грозовые тучи, которые были уже почти наднами, падали последние багровые отблески заходящего солнца. Буря надвигаласьстремительно и вот-вот должна была обрушить на нас страшные массы воды иураганный ветер. Но мы как будто даже не замечали этого.

— Ты должен пообещать мне, Ричард, — наклонился я к его уху,перекрикивая ветер. — Ты должен пообещать мне, что как только ты почувствуешьчто-то неладное, ты убежишь… Как только тебе покажется, что я могу… причинитьтебе какой-нибудь вред… Ты понимаешь меня?

Ветер с силой трепал ему волосы и ворот рубашки. Все лицобыло напряжено, а глаза превратились в маленькие щелочки от хлеставшего в нихпеска.

Я решительным движением сдернул последние повязки с глаз напальцах и внимательно посмотрел на Ричарда. Все десять глаз вытаращились,конечно же, тоже на него.

— Теперь ты видишь их сам, собственными глазами! — хриплокрикнул я.

Лицо Ричарда, лицо, которое я так хорошо знал, лицонесомненно смелого, бесстрашного человека мгновенно вытянулось, а нижняячелюсть отвисла. Он инстинктивно отпрянул от меня и выскочил из машины.Вспыхнула ослепительная молния и гром ахнул прямо над нашими головами. Вследующее мгновение на нас обрушился адский поток воды.

— Артур… — прочитал я по беззвучно двигавшимся на искаженномужасом лице губам Ричарда.

Как он был напуган!.. Как мог я подвергнуть его такомужестокому испытанию, такому страшному шоку?!

— Беги! Беги, Ричард!

И он побежал. Длинными стремительными скачками. Он был оченьпохож на человека, приговоренного к смертной казни, который уже возведен наэшафот и хорошо понимает, что через несколько секунд он умрет, но прощаться сжизнью он, тем не менее, очень не хочет и все еще на что-то надеется.

Я вышел из машины и мои руки резко взлетели вверх надголовой, а пальцы судорожно вытянулись к единственному, что было им хорошознакомо в этом мире — тучам.

И тучи ответили им.

Они ответили им огромной, чудовищно сильной, ослепительнойбело-голубой молнией, увидев которую, я подумал, что наступил конец света. Этаневероятная молния ударила прямо в Ричарда… В одно мгновение от него неосталось даже пара.

Последнее, что я запомнил перед тем, как мое сознаниеотключилось окончательно, был сильный запах озона…