– Называй меня просто Капа, милая! И давай сюда этого балбеса! – Капитолина заграбастала кроху в свои руки и прижала к щеке. – И что тебе понадобилось на этом Эвересте, малыш?

– Мявк, – сдавленно ответил котёнок.

Кажется, в человеческих руках ему понравилось ещё меньше, чем на вершине дерева. Не медля ни секунды, он выскользнул из рук Капитолины и, даже не оглянувшись на своих спасителей, стремительно скрылся в тёмной подворотне.

– Вот негодник, даже спасибо не сказал! – укоризненно посмотрела вслед беглецу Капитолина и отряхнула руки. – Ну что, Аннушка, одно доброе дело мы с тобой сделали, идём спасать другого зверя?

– Идёмте! – Анна застегнула ремешки босоножек, поправила платье, и взяла под руку свою попутчицу. – Капитолина Аркадьевна, вы прелесть! Я таких сильных женщин ещё никогда не встречала!

– Ну что ты, Аннушка, разве что-то осталось от моей былой силушки? Видела бы ты меня раньше, лет этак… – Капитолина хитро прищурилась и продолжила: – пять назад!

– Расскажите, Капитолина Аркадьевна! Пожалуйста!

– Это долгая история, Аннушка. Но если тебе интересно…

– Очень интересно!

– Я ведь из цирковой семьи, девочка. Моя прапрабабка когда-то совершенно невероятным образом сбежала из дома с заезжим укротителем львов, и с тех пор…

Продолжение интересного рассказа Мишка уже не слышал. Что-то больно ткнулось ему в ногу, и он распахнул глаза.

«Альберт возвращается. Вставай!»

Тут же вскочив, Мишка опять укрылся за плотной зелёной стеной и замер. За окном, словно дождевые капли, что-то монотонно стучало по водосточной трубе. А может быть, это и был дождь? К сожалению, отсюда, из самого дальнего и тёмного угла огромного помещения, этого было не разглядеть.

«Ну и хорошо, если пошёл дождь, – подумал мальчик. – Может быть, он заставит Альберта Игоревича уйти домой?»

«Пить, пить», – вдруг послышалось совсем рядом. Голосок был таким явным, что Мишка озадаченно повертел головой, пытаясь найти его обладателя.

«Показалось, что ли?» – не увидев никого вокруг, удивился он.

А потом до него дошло. Это же Брестянка!

«Пить!» – донеслось опять из неглубокого ящика, рядом с которым прятался Мишка.

– Брестянка, это ты?

Мишкин вопрос не остался без ответа.

«Брестянка – это я. Пить, Миша, пить…»

– Сейчас, сейчас, – засуетился обрадованный мальчишка и вытащил из-под стола свой рюкзачок. – Подожди немного, милая Брестяночка!

Он тихонько пошарил рукой в тёмных недрах мешка и извлёк оттуда небольшой керамический кувшинчик. Уже несколько недель собирал в этот сосуд Мишка утреннюю росу, и каждый день поил ею драгоценные семена.

– Вот! – три капельки упали в тёмную почву. – Я чувствую, что совсем скоро тебя увижу, дорогая Брестянка!

«Совсем скоро…» – прошелестело в ответ.

Ещё темнее стало вокруг. Мишка прислушался – кажется, за стенами флигеля не на шутку разыгралась непогода. Где-то вдалеке прогремел гром, с каждым ударом приближаясь всё ближе, пока не обрушился и на школу со всей своей силой. «Как же Анна Даниловна добежит?», – волнуясь, подумал Мишка. Он, ещё будучи совсем малышом, до ужаса боялся грозных раскатов неба, и единственной защитой в такие страшные для него мгновения были мамины объятия. Сейчас-то Мишка считал себя вполне взрослым человеком, но сердечко его всё равно сжималось от неприятного страха перед этой стихией.

«Ох, – ещё сильнее вздрогнул мальчик, услышав невдалеке стеклянный звон. – Кажется, окно разбилось! Ну и ветрище!»

В одну секунду со звуком бьющегося стекла по Мишкиным ногам пробежала волна холодного воздуха. А следом за ним в душное помещение ворвались голоса.

– Давненько я такой ливень не видала! – низкий громкий голос, несомненно, принадлежал этой удивительной женщине, Капитолине Аркадьевне. Мишка осторожно раздвинул руками спутанные ветки вьюна и высунул нос.

Анна Даниловна, вошедшая вслед за своей недавней попутчицей, была мокрой насквозь. Вода маленькими ручейками стекала с её волос по лицу, и Анна смешно отфыркивалась, как щенок, которого заставили купаться.

– Глядите-ка, Капа! – Она собрала руками подол длинного платья и с силой отжала мокрую ткань. Уже не ручейки, а полноводная река заструилась вниз, образовав вокруг Ани небольшое озерцо.

– Да… – протянула дама, – тебе бы в сухое переодеться!

– Нам обеим это не помешает, правда, Серенький? – Аня подмигнула псу, который крутился возле неё. – Только где взять подходящую одёжку?

Она посмотрела на Капитолину.

– Может быть, я найду какой-нибудь рабочий халат, пока ваша одежда будет сохнуть? – с сомнением произнесла она, оглядывая далеко не худенькую фигуру новой подруги.

– Ну что ты, не нужно мне ничего! Ты ещё не знаешь Капу, никакой ливень вместе с градом и ураганом мне не страшен! Высохнет и так, на мне! – Капитолина звонко похлопала себя по объёмному животу, встряхнула мокрыми волосами, скрутившимися в забавные медные завитки, и оглушительно чихнула.

– Ну вот, я же говорила! – обеспокоенно воскликнула Анна. – Нужно срочно что-то искать!

– А я вам сухонькое принесла переодеться! – с этими словами в дверь оранжереи, неловко протискиваясь с раскрытым чёрным зонтом, зашла баба Маня. Она бережно прижимала к себе какой-то разноцветный ворох.

– Какая прелесть! – Капитолина радостно всплеснула руками.

– Вы добрый ангел, баб Мань! – Анна поцеловала старушку в щёку. – Но откуда у вас эти вещи?

– Да это ещё бабки моей Евдокии одёжка.

– Евдокии Тапкиной? – ахнула Анна. – Той самой?

Она восторженно и с каким-то благоговением взяла в руки что-то синее. Мишка сначала даже не понял, что это, пока Анна Даниловна не развернула ткань.

– Невероятно! – прошептала она, рассматривая богато украшенный длинный сарафан небесного цвета. Ярчайший блеск разноцветных каменьев притянул к себе все женские взоры.

– А это что такое? – Капитолина вытащила из кучки какую-то ярко-красную вещицу. – Ёшкин кот, вот это да! Кем была ваша бабка, Мария Ильинична? Особой королевских кровей?

– Ну что вы, милочка! – зарделась баба Маня. – Всего лишь актрисой.

– Ничего себе актриса! – пробормотала Капитолина, достав из вороха одежды ещё какое-то платье, переливающееся изумрудным блеском павлиньих перьев.

– Не просто актрисой, Капа, а гениальной! – Анна провела пальчиком по длинному ряду цветных камушков, отчего те засверкали ещё ярче. – Ею гордился весь наш город. Не было в то время человека, который бы не знал Евдокию Тапкину! Баб Мань, такую красоту надо бы в музей отдать!

– Ни в коем случае, Аннушка! – испугалась старушка и прижала к себе драгоценные вещи, как будто уже сейчас надо было с ними расставаться. – Бабка моя была против такого поклонения. Она и при жизни была невероятно скромной, всегда считала себя незаслуженно осыпанной наградами. А перед кончиной своей мне строго наказала никаких музеев и памятников ей не создавать, а вещами пользоваться, как обычными. Мне-то они великоваты будут, а вот Капитолине подойдут!