– Почему я должен обсуждать это с тобой? – холодно уточнил Влад. – Это мое зрение, моя жизнь и мое решение.

– А что, в этой жизни я не имею даже права совещательного голоса? – она попыталась улыбнуться.

Может быть, он просто нервничает, поэтому такой странный? И надо как-то свести все к шутке или как-то иначе разрядить обстановку.

Ее попытка не увенчалась успехом.

– Ты начнешь отговаривать.

– Почему ты так?..

– Потому что ты уже начала, – отрезал Влад. И на этот раз его голос прозвучал почти зло. – Артем, кстати, предупреждал, что ты будешь против.

Юля снова разозлилась.

– Ах, Артем предупреждал… Потому что твой брат так хорошо меня знает, да? Мы ведь с ним виделись целых два раза!

– Возможно, ему этого хватило, чтобы узнать главное. Он ведь зрячий.

Она нахмурилась, не понимая, куда он клонит. Но ей это уже не нравилось.

– Ты о чем?

– О том, что слепой и зависимый я тебе больше нравлюсь.

– Больше, чем что? – с вызовом уточнила Юля. – Мы уже однажды обсуждали это, Влад, помнишь? Я тебя другим не знала. Ты не можешь нравиться мне больше или меньше. Ты мне просто нравишься! С первого дня, как я тебя встретила.

– О том и речь, – он снова усмехнулся, и в этой гримасе ей почудилось столько презрения, что стало дурно. – Чего ты боишься, Юль? Того, что я прозрею и изменюсь? Или того, что изменятся мои чувства, когда я тебя увижу? Боишься, что не понравишься мне? Поэтому не хочешь, чтобы я ехал на эту операцию?

Она отшатнулась, словно ее обожгло. Сердце подпрыгнуло к горлу и запульсировало в нем, не давая ни вздохнуть, ни сглотнуть. К глазам снова подступили слезы: слова Влада ударили по больному. В глубине души Юля действительно до сих пор боялась, что их отношения могут рухнуть, если к нему вернется зрение. И тем не менее она искренне ему этого желала, понимая, как Владу этого не хватает. Она бы поддержала его, появись реальная возможность, но не такая. Сейчас все было слишком сумбурно, стремительно и странно. И страшно, потому что всего пару дней назад она видела Влада во сне мертвым. И воспоминание об этом до сих пор оставалось таким ярким, словно она все пережила взаправду.

Но ранило даже не это. Влад знал о ее страхах и сомнениях, потому что она поведала ему их в минуту откровенности. Доверилась, призналась в уязвимости, совершенно не ожидая, что однажды он использует это против нее.

Желание рассказать ему об угрозе, которую она едва осознала, моментально испарилось. Как и намерение просить помощи. Она смотрела в лицо Влада, превратившееся в каменную маску, и не верила в то, что перед ней тот же самый человек, что сегодня утром провожал ее на занятия. Неужели его так изменила возможность вернуть зрение? Или он всегда был таким, просто она этого не знала, не видела?

Надо было что-то ответить. Сказать что-нибудь хлесткое, язвительное. Жалящее так же больно, как его собственные слова. Но ничего не приходило в голову: держать удар она не умела. Особенно в тех случаях, когда удар наносил близкий человек.

Поэтому все, что Юля смогла сделать, – это развернуться и молча уйти, прихватив по дороге из прихожей свои вещи.

17 марта 2017 года, 17.45

На серьезных светских мероприятиях Соболеву доводилось бывать не так уж часто, а потому в костюме он чувствовал себя ужасно некомфортно. В последний раз он надевал его, кажется, еще когда был женат для похода на какой-то спектакль. Жена тогда заявила, что приличные люди в подобные места в джинсах и джемпере не ходят, нужны обязательно костюм и галстук, в которых ему и пришлось промучиться целый вечер. К слову, в театре было полно мужчин в джинсах, а галстуки, напротив, надели единицы, но бывшую благоверную в подобных вещах он никогда не мог переспорить.

Сегодня их тоже обязали надеть костюмы и галстуки. По крайней мере тех, кто оставался среди гостей на все время мероприятия. Соболев гадал, насколько это вообще законно: использовать полицию в качестве каких-то охранников на сходке толстосумов, половина из которых наверняка нажила капиталы не вполне законными путями. Как будто у них других дел нет. Но вслух он, конечно, не протестовал. Кому нужны эти проблемы?

К тому же для себя он решил, что находится здесь не для того, чтобы защищать мажоров от неведомой опасности, а в рамках расследования дела о серийных ритуальных убийствах. Поэтому, слоняясь по залу, где собирались приглашенные гости и накрывались столы с закусками, следил не столько за обстановкой, стараясь выявить любую угрозу, сколько за организатором вечера – Робертом Беккером.

Парень был даже моложе Влада, но занимался очень серьезными делами. Очередной «эффективный менеджер». Да, легко делать карьеру, когда папочка уже построил гостиничную империю! Интересно, чего бы все эти сынки стоили и чем занимались, если бы их родители не урвали жирные куски в мутные девяностые?

Впрочем, даже сквозь накатывающее волнами раздражение и приступы классовой ненависти Соболев понимал, что молодой Беккер, как и младший Федоров в свое время, не просто наслаждается родительскими деньгами, но и делает все, чтобы преумножить семейный капитал. И его «работе» он при всем желании не мог позавидовать. Все те полчаса, что Соболев наблюдал за ним, он юлой крутился в зале, встречая гостей, улыбаясь, разговаривая, шутя и смеясь с каждым, и в то же время без конца раздавая какие-то указания обслуживающему персоналу и время от времени отвечая на телефонные звонки. У Соболева уже голова закружилась бы от такой суеты.

Пару раз поймав его взгляд, Беккер неожиданно направился к Соболеву, улыбаясь ему почти так же дружелюбно и открыто, как и своим гостям.

– Добрый вечер. Вы ведь из полиции? Простите, не знаю, как вас зовут.

– Капитан Соболев, – представился тот хмуро, стараясь выглядеть сосредоточенным и профессиональным.

– А я Роберт, – Беккер протянул ему руку, и Соболеву ничего не оставалось, кроме как пожать ее в ответ.

– Я знаю.

– Хорошо. Вы просто так смотрите на меня, как будто в чем-то подозреваете.

– Совсем нет, – Соболев все-таки решил добавить на лицо улыбку, чтобы не слишком напрягать хозяина вечера. – Просто мне положено следить за обстановкой с подозрением ко всему происходящему.

– О, да, я понимаю. Спасибо, что тратите свое время.

Соболев почувствовал, как против воли проникается симпатией к этому улыбчивому парню. Пусть ему не оставили выбора, но услышать благодарность все равно было приятно.

– Это моя работа.

– Что ж, во время работы не забывайте о себе, – Беккер сделал приглашающий жест в сторону столов с закусками, рядом с которыми уже паслось несколько гостей. – Угощайтесь всем, что приглянется. Тут на всех хватит. Позже еще подадут шампанское, весьма недурное.