Коломиец с готовностью хохотнул, но затем насторожился,голос президента был предельно серьезным и даже мрачно торжественным.

– Вы это к чему?

– Многое меняется, – ответил Кречет. – Толькоодна глупость еще держится. Но мы начинаем рушить и ее.

– Какая?

– Права человека, – ответил Кречет. – Правачеловека над правами общества.

Море, сверкающее и немыслимо прозрачное, тянулось отгоризонта до горизонта. Слева по борту показались далекие как призрачные какмечты студентов острова. В бинокль можно было различить высокие пальмы,стройные как женские ноги, что поднимались прямо из золотого песка. На острове,как водится в убранизированном перенаселенном мире, от туземцев ни следа, астайками бродят, наслаждаясь сказочной природой, беспечные белые люди, смеютсяи бегают по набегающим на берег волнам.

Танкер двигался белый и сверкающий как айсберг под солнцем.Он был немыслимо огромен, сказочно огромен, но на самом дело он был намногоогромнее, чем видел даже самый зоркий глаз. Ведь то, что видимо глазу, всеголишь надстройка любого корабля, что невеждами принимается за сам корабль.Девять десятых любого корабля, как и айсберга, находятся под водой.

В этой чудовищной емкости по поверхности прозрачноготропического моря передвигалось пятьсот тысяч тонн черной зловонной нефти. Тойсамой, из которой делается чистейший бензин – кровь для машин, и в то же времятот самый, от прикосновения которой гибнут птицы, рыба, дельфины, а берегапревращаются в зловонные клоаки.

Пятьсот тысяч тонн... Много это или мало можно было понятьпо тому, что когда танкер двигался по вращению планеты, Земля ускоряла оборотывокруг оси: хоть не на часы, понятно, но все же заметно для не таких уж исовершенных приборов, а когда груженый нефтью танкер двигался против вращения,то планета настолько же замедляла вращение.

Это был уже шестой танкер такого нефтеизмещения, так что онивзаимно ускоряли и тормозили планету, а на верфи в Осаке уже началосьстроительство танкера в полтора раза крупнее.

Над морем полыхал сказочной красоты закат: пурпур на всюзападную половину неба, багровое море, пылающее облачко, край даже искрится,словно раскаленное в горне железо...

Однако экипаж, который эти закаты наблюдал каждый вечер,посматривал больше на часы: через полчаса соревнование с чемпионата мира побоксу среди тяжеловесов! Уже все телевизоры на танкеры переключены на тотканал, уже заключены пари, на Мурмадана три к одному, уже в холодильникедожидается коллекционная бутылка виска для угадавшего счет....

Двое остались в рубке, архаизм: все приборы работают наавто, могучая и чувствительная электроника просчитывает впереди массу и гребенькаждой волны на сотни миль вперед,

Наконец солнце опустилось, некоторое время багровые краскисползали с небосвода, затем наступила настоящая непроглядная тропическая ночь.

В этой тьме по волнам несся крохотный катер. Он догонялтанкер с кормы. Огни потушены, четыре человека скорчились, напряженновсматривались в черную громаду, что уже заслонила половину звездного неба.

– Прибавь, – послышался негромкий голос. –Такая громада, а прет как линкор!

– Мотор гремит, – ответил второй. – Услышат.

– Филипп, это у тебя в голове гремит. Над намивосемнадцать этажей! Много бы ты услышал с такой крыши? Готовься, первому тебе.

– Слава, не каркай под руку...

Черная громада наплывала медленно, уже две трети неба сталоугольно черным. Катерок подбрасывало, Филипп стиснул зубы, повел плечами, ихоттягивал тяжелый автомат с запасными дисками. Сзади шумно дышал Борис, тожекатакомбник, единственный из всей пятерки, кто не только служил в армии, нодаже одно время побывал в спецчастях, принимал участие в настоящих боевыхдействиях.

Темные фигуры вскарабкались на борт танкера незамеченными.Первый патрульный, тоскующий и до глубины души несчастный, что его оставилинаверху в такое время, уже второй раунд, ощутил как в спину уперся холодныйствол автомата. Суровый голос сказал негромко с сильным славянским акцентом:

– Сколько вас?

– Только не стреляйте, – прошептал охранникумоляюще. – Только не стреляйте... Там трое. Оружие во второй комнате, унас его никто даже не носит...

– Почему? Оружие должно находиться там, где вы спите.Если вы охрана, а не...

– Только не стреляйте!.. Жарко... Натирает.

– Зови, – велел голос за спиной. – Иначе всехпросто убьем. Понял?

– Да-да, только не стреляйте!

Он позвал вполне искренне, оправдывая себя тем, что непросто из трусости и желания спасти жизнь любой ценой, а спасает жизнинапарникам, иначе эти террористы... явно же террористы начнут стрелять, у нихнет никакого уважения в человеческим жизням...

Несколько фигур скользнули в тень. Когда вышел раздраженныйпомощник капитана, откуда могут взяться поломки, послышался глухой стук. Егоподхватили, мигом залепили рот, связали и бросили в укромное место. Охранник поддулом пистолета вызвал еще троих, за остальными пришлось спуститься вкают-компанию.

Это был роскошный зал, заполненный грохотом, воплями,смачными ударами перчаток о перчатки, потным плечам, локтям. Оставшиеся членыкоманды не отрывали глаз от озверелых тяжеловесов, что месили друг друга снеподдельной жаждой убийства, ибо когда перед юсовцем маячит приз в пятьмиллионов, он готов убить не только соперника, но и всю свою семью.

Орущие, озверелые, выкрикивавшие угрозы и сами стремящиесяна ринг, чтобы показать как надо драться, они обмочились от ужаса, когдаувидели нацеленные им в лица пистолеты и автоматы.

– Даже не дышать, – предупредил Филипп жестко. Онпереводил прицел с одного на другого, с омерзением видел как их трясет, какштанины темнеют, намокают, на полу растекаются лужи. – Это не ограбление,как вы могли подумать. Мы террористы, если до кого-то еще не дошло. И будемубивать, если кто-то даже не так посмотрит.

Слава придирчиво держал всю команду под прицелом, стоя вдверях. В его руках был новенький «узи», купленный на деньги Дмитрия. Как онитогда с Дмитрием решили, они – самые новые русские. И ведут себя как самыеновые.

Исполинская масса черной нефти двигалась через прозрачныеводы, отделенная от нее лишь тонкой оболочкой корпуса. Гораздо более тонкой ихрупкой, чем яичная скорлупа. Из воды высовывался только самый краешек этогояйца, чистый и белоснежный, обманчиво благополучный, ползущий уверенно инеторопливо, в наиболее экономном режиме, хотя на самом деле Филипп велел гнатьна форсаже, не жалея ни топлива, ни машин.

Эфир бурлил, Филипп подключился к Интернету, с растущимизумлением посмотрел на себя в темном костюме и в белой маске. Похоже, черезспутник за ними наблюдают неотрывно, а уже сейчас сюда направляются отрядыантитеррора. Первые наверняка прибудут имперцы, их базы по всему миру, затемсвита хвостозаносителей: британцы, немцы, турки...