— Ни в чем. Я и в самом деле не помню ее. А скажи,почему ты удрал так внезапно? Ты ведь должен признать, что вел себя именно каквиновный.

— Это правда, — ответил я, — я и был виновен,только не в убийстве. Я искал кое-что в Авалоне, нашел все, что нужно, и решилубраться восвояси. Ты видел мой фургон, он был загружен. И я удрал довозвращения Бенедикта, чтобы не отвечать на те вопросы, которые он стал бы мнезадавать. Клянусь пеклом! Если бы я просто смывался, то не тянулся бы нагрохочущем фургоне! Я бы мчался верхом, налегке и галопом.

— А что было в фургоне?

— Нет, — ответил я. — Я не хотел рассказыватьБенедикту и не хочу говорить тебе. О, он может все выяснить и сам, если емунадо. Впрочем, это все для него неважно. Ему довольно знать, что я разыскивал вАвалоне нечто и нашел. Там это не слишком ценится, но в другом месте все иначе.Так понятно?

— Вполне, — кивнул Джерард. — Это имеет смысл.

— А теперь ответь и на мой вопрос: как ты полагаешь,убивал я его слуг?

— Нет, — произнес он, — теперь я тебе верю.

— А Бенедикт? Что он теперь думает?

— Нападать на тебя, не поговорив, он не будет. Онзасомневался, я это понял.

— Хорошо, уже что-то. Спасибо, Джерард. Мне пора.

— Подожди, Корвин! Подожди!

— В чем дело?

— Как ты прошел сквозь черную дорогу? Ты разрушил еетам, где переезжал. Как тебе это удалось?

— Образ, — сказал я. — Если у тебя будутнеприятности с этой дрянью, вспомни Образ. Знаешь, иногда приходится вызыватьего в памяти, если Тени вокруг начинают разбегаться и все словно сходит с ума.

— Да, я пробовал, но ничего не получилось. Только нажилголовную боль. Эта штука не из Теней.

— И да и нет, — отвечал я. — Я знаю, что онатакое. А ты просто был недостаточно тверд. Я бил Образом, пока голова моя нестала рваться на части, я полуослеп от боли и вот-вот готов был потерятьсознание. Но все вышло наоборот — стала разрываться дорога. Ощущение не изприятных, но все сработало.

— Я запомню, — сказал Джерард. — Ты не хочешьпереговорить с Бенедиктом прямо сейчас?

— Нет, — ответил я, — сейчас он все ещепереживает. Пусть понемногу остынет и поразмыслит над фактами. Все, что знаю я,знает теперь и он, так что лучше пусть сам все выяснит. Не хочу новогопоединка.

Да, на этот раз я замолкну надолго. И буду сопротивлятьсявсем попыткам связаться со мной.

— Но Амбер, Корвин! Что станет с Амбером?

Я опустил глаза.

— Не становись на моем пути, Джерард, когда я вернусь.Поверь, это будут уже не игрушки.

— Корвин… Подожди. Хотелось бы, чтобы ты изменил своерешение. Не нападай сейчас на Амбер. Королевство сейчас слабее, чем когда-либо.

— Мне очень жаль, Джерард. Только будь уверен, запоследние пять лет я передумал на эту тему больше, чем вы, мои братцы, вместевзятые.

— Мне тоже очень жаль.

— Полагаю, теперь нам лучше расстаться.

— До свидания, Корвин.

— До свидания, Джерард.

Я подождал несколько часов, пока солнце не исчезло захолмом, но не село и дом погрузился в преждевременный сумрак. Раздавивпоследний окурок, я поднял пиджак, отряхнул и набросил на плечи. В домепризнаков жизни заметно не было, за грязными и разбитыми стеклами никто ни разуне шевельнулся. Я медленно спускался по склону.

Дом Флоры в Вестчестере был продан несколько лет назад, иэто меня не удивило. Оказавшись в городе, я проверил это просто из любопытства.Однажды даже проехал мимо. Исчезла причина, приковывавшая Флору к этой тени.Надзор завершился, последний раз я видел ее в Амбере, вознагражденной за долгуюработу. То, что она так долго была рядом со мной, а я не знал о ней, даже неощущал ее присутствия, несколько раздражало меня.

Я подумал было связаться с Рэндомом, однако потом решил, чтоне стоит. Он мог помочь мне лишь рассказом о последних событиях в Амбере. Это,конечно, неплохо, но не так важно. Я был достаточно уверен, что Рэндому можнодоверять. В конце концов, в прошлом он уже оказывал мне кое-какую помощь —конечно, отнюдь не из альтруизма, и все же он сделал для меня больше, чемследовало ожидать. Но это произошло пять лет назад. Он снова был вхож в Амбер,и к тому же женат. И может захотеть обеспечить свое положение. Я просто незнал, как поступить; наконец, сопоставив возможные плюсы и минусы, решил, чтолучше подождать и переговорить с ним лично, когда я вновь окажусь в Городе.

Я сдержал свое слово и не ответил ни на одну попыткусвязаться со мной. В первые две недели моего пребывания в этой Тени, на землемоей ссылки, они случались почти ежедневно. Но с тех пор прошло нескольконедель, и теперь меня больше не пытались тревожить. Зачем позволять кому-либонанести удар по колесикам своего сознания? Нет уж, родные мои.

Я подобрался к дому сзади, скользнул к окну, провел по немурукавом. За домом я наблюдал три дня — внутри не должно было быть никого. И всеже…

Я заглянул.

Там, конечно, был бардак. Многое, понятно, отсутствовало, нокое-что еще оставалось на местах. Я двинулся вправо и толкнул дверь. Заперта. Яусмехнулся.

Обойдя дом, я подошел к патио, где находилась ниша: девятькирпичей вбок, четыре вверх. Ключ был на своем месте. На обратном пути я потерего о пиджак. А потом отпер дверь и вошел.

Повсюду пыль, кое-где, правда, ее слой был потревожен. Вкамине валялись банки из-под кофе, обертки от сандвичей и окаменелые остаткигамбургера. За мое отсутствие дождь проложил себе надежный путь по трубе. Яподошел к очагу и задвинул вьюшку.

Передняя дверь была взломана у замка. Я дернул — она, должнобыть, оказалась заколоченной гвоздями.

На стене прихожей была нацарапана непристойность. Я зашел вкухню. Здесь был полный кавардак. Все, что уцелело при грабеже, валялось наполу. Плита и холодильник исчезли, на полу остались лишь царапины от того, каких волокли.

Я повернул назад, в свою мастерскую. Тоже ограблена.Полностью. Проследовав далее, я с удивлением обнаружил в спальне собственнуюнезастеленную кровать и два довольно дорогих кресла.

Студия оказалась в более благовидном состоянии. Большой столбыл завален хламом и мусором, но так было всегда. Раскурив сигарету, я подошелк нему и уселся рядом. Думается, он остался на месте лишь из-за своихгабаритов. Все книги оказались на полках. Их крадут только друзья. А там…