Мы поднимались вверх, небо темнело, непрестанно громыхаловдали. На западе жарко полыхали молнии, ветер усилился. Над головой повислигруды облаков. На фоне их то и дело прорисовывались темные крылатые силуэты.Чуть позже мы наткнулись на другую мантикору, но расправились с ней уже безпотерь. Примерно через час на нас набросилась стая птиц с острыми, как бритвы,клювами. Мы их отогнали, конечно, но эта стычка меня встревожила.

Мы лезли в гору, ожидая, что вот-вот над нами разразитсягроза. Ветер крепчал.

Вокруг потемнело, как поздним вечером, хотя солнце, я знал,еще не садилось. Воздух стал туманным, плыл навстречу какой-то дымкой, словномы приближались к облакам. Пахнуло сыростью. Скалы под ногами стали скользкими.Так и хотелось объявить привал, но мы были еще далеко от Колвира, а я старалсяизбежать сложностей с рационами — все было рассчитано под завязку.

Мы осилили еще мили четыре, поднявшись теперь уже нанесколько тысяч футов, когда нам пришлось остановиться. Вокруг царила кромешнаятьма, которую нарушали только частые вспышки молний. На голом каменистом склонемы разбили круговой лагерь, расставив по всей окружности стражу. Гром словноотбивал неведомый марш. Заметно похолодало. Я был вынужден даже разрешитькостры, но ничего из горючего вокруг не оказалось. Пришлось переждать холоднуюи темную ночь.

Через несколько часов на нас внезапно и бесшумно набросилисьмантикоры. Погибло семеро наших, мы перебили шестнадцать тварей, не знаю,сколько еще их удрало. Перевязывая раны, я вовсю костерил Эрика и гадал, изкакой Тени вывел он эту гадость.

Когда наступил рассвет, мы уже продвинулись к Колвиру мильна пять, а потом свернули к западу. Идти можно было тремя маршрутами, но этотпуть я всегда считал наиболее удобным для нападения. Несколько раз нас вновьатаковали птицы, большим числом и с удвоенной яростью. Впрочем, чтобы отогнатьвсю стаю, оказалось достаточно подстрелить нескольких.

Наконец мы обошли вокруг основания громадной скалы, дорогавела все вверх и вверх через облака и туман. И тут перед нами внезапно открылсявид на склон и дюжину миль через простиравшуюся справа внизу долину Гарнатха.

Я объявил привал, а сам пошел оглядеться. Когда я впоследний раз видел эту некогда чудную долину, она показалась мне искореженной.Теперь все стало еще хуже. Черная дорога бежала по ней к основанию самогоКолвира и там оканчивалась. В долине шла лютая битва. Конные полкисхватывались, бились, разъезжались. Шеренги пехотинцев сближались, шли в штыки,отступали. В гуще боя гремел гром и разили молнии. Птицы черным пеплом реялинад костром сражения.

Холодным влажным одеялом охватил нас воздух долины.

Громовые раскаты гулким эхом перекатывались между гор. Яозадаченно взирал на ход схватки.

Расстояние было слишком велико, и борющихся сторон я неразличал. Сперва мне показалось было, что кто-то из наших рискнул напасть,опередив меня. Может быть, это Блейз уцелел и вернулся с новой армией?

Впрочем, нет. Нападающие валили с запада по черной дороге. Яувидел теперь, что эту армию сопровождали птицы. Крупными прыжками по дорогепередвигались не люди и не звери. Может быть, мантикоры.

Они приближались, и молнии разили их, жгли, разбрасывали,укладывали на месте. Когда я обратил внимание, что рядом с обороняющимисямолнии не ударяют, то вспомнил, что Эрик в какой-то мере сумел освоитьустройство, известное как Камень Правосудия, — с его помощью папашауправлял погодой вокруг Амберa. Уже пять лет назад Эрик с явным успехомвоспользовался им против нас.

Значит, армия Теней, о которой я слышал, оказалась ещесильнее, чем мне представлялось. У подножия Колвира я рассчитывал встретитьзаградительные отряды, но не яростную битву. Я глянул на черную полосу — онабуквально кишела нападавшими.

Ганелон подошел, встал рядом и долго молчал.

Я не хотел, чтобы он задавал мне вопросы — говорить простоне было сил, разве только ответить.

— И что же дальше, Корвин?

— Надо поторопиться, — сказал я, — чтобы квечеру оказаться в Амбере.

И мы снова пошли вперед. Двигаться было легче, чем стоять, иэто помогало. Гроза без дождя продолжалась, гром и молнии становились всегромче и ярче. Вокруг царил полумрак.

А когда поближе к полудню мы оказались в безопасном месте,милях в пяти к северу от окрестностей Амбера, я вновь остановил свое войско —отдохнуть и в последний раз перекусить. Что-либо расслышать можно было, толькоесли тебе орали прямо в ухо, поэтому держать речь я не стал. Просто велелпередать друг другу, что цель близка и следует быть наготове.

Прихватив с собой свою порцию еды, я отправился оглядеться,пока другие отдыхали. В миле впереди оказался пологий подъем, я поднялся навершину и замер. На склоне прямо передо мной тоже шла отчаянная битва.

Я спрятался и стал наблюдать. Отряд из Амбера схватился спревосходящим его числом войском, которое либо только что прошло перед нами поэтому склону, либо появилось другим путем. Должно быть, правильным былопоследнее — все-таки мы ничего не заметили. Стало понятным наше везение —почему мы пробились к Колвиру, так почти никого и не встретив.

Я подкрался поближе. Атакующие могли попасть сюда по однойиз двух других дорог, но я понял, что не в дорогах дело. Атакующие всеприбывали, и видеть это было довольно жутко — они прилетали по воздуху.

Тучами черных листьев летели они с запада. Издали быловидно, что подкрепления прибывали не на воинственных птицах, а на крылатыхдвуногих тварях, чем-то напоминающих дракона. На такого зверя больше всегопохож геральдический виверн — крылатый дракон с двумя лапами вместо четырех. Досих пор я встречался с вивернами лишь в виде архитектурных украшений, но, сдругой стороны, встречи с ними вживую никогда не искал.

Среди оборонявшихся было множество лучников, пожинавшихобильную жатву, — летучие твари, сраженные стрелами, градом падали вниз.То и дело в воздухе адским пламенем полыхали молнии, и темными уголькамивоздушная кавалькада осыпалась на землю. Но враги все прибывали, уцелевшиеприземлялись, и всадник и только что несшая его тварь устремлялись в атаку наосажденных. Я поискал взглядом и нашел наконец пульсирующее свечение, котороеиспускал Камень Правосудия. Оно исходило из самой крупной группы оборонявшихся,прижатой к подножию высокого утеса.

Я приглядывался и размышлял, уделив все внимание обладателюКамня. Сомневаться не приходилось. Это был Эрик.