– Что ты наделал?

– Я спас мир. Освободил человечество.

– Ты отомстил.

– Так совпало.

– Ты просто трус.

– Я изменил мир!

– А если ты всего лишь пешка этой твари из Потустороннего мира? Как и утверждал Вседержитель? Кельсер, а что, если у тебя нет иного предназначения, кроме как делать то, что тебе говорят?

Он сдержал вспышку эмоций, взял себя в руки, но хрупкость собственного рассудка выбила его из колеи. В Ямах он тоже не был полностью в своем уме. В мгновения тишины, глядя на движущийся туман, из которого были сотканы стены похожей на пещеру комнаты, он открыл самому себе более глубокий секрет.

Он не был полностью в здравом уме с тех пор, как попал в Ямы.

Это была одна из причин, по которой он сперва не поверил собственным чувствам, когда кто-то с ним заговорил.

– Вот этого я никак не ожидал.

Кельсер встряхнулся и с подозрением обернулся, опасаясь, что у него галлюцинации. В клубящемся тумане, из которого состояли стены пещеры, можно было разглядеть что угодно, если смотреть на него достаточно долго.

Однако это оказалась не туманная фигура. Это был мужчина с совершенно белыми волосами, угловатыми чертами лица и острым носом. Он по непонятной причине показался Кельсеру смутно знакомым.

Мужчина сидел на полу, согнув ногу и положив на колено руку. В руке он держал какую-то палку.

Нет… Он сидел не на полу, а на каком-то предмете, который словно парил в тумане. Белый, похожий на бревно предмет наполовину погрузился в туман пола и покачивался из стороны в сторону и вверх-вниз, как корабль на воде. Палка в руке мужчины была коротким веслом, а другая его нога – та, что не была поднята, – свешивалась с бревна и исчезала в туманной земле неясным силуэтом.

– Ты, – сказал мужчина Кельсеру, – очень плохо делаешь то, что тебе положено.

– Ты кто такой? – спросил Кельсер, подходя к краю тюрьмы и прищуриваясь. Это была не галлюцинация. Он отказывался верить, что его рассудок так сильно пострадал. – Призрак?

– Увы, – сказал гость, – смерть так и не пришлась мне по нраву. От нее, знаешь ли, ужасно портится цвет лица. – Он изучал Кельсера, приподняв уголки рта в понимающей улыбке.

Кельсер тут же возненавидел его.

– Застрял, да? – спросил мужчина. – В тюрьме Ати… – Он прищелкнул языком. – Достойная награда за то, что ты сделал. Можно сказать, по заслугам.

– Что я сделал?

– Уничтожил Ямы, о мой покрытый шрамами друг. Там была единственная перпендикулярность на этой планете, куда можно было добраться в разумной степени легко. Эта нынешняя очень опасна, с каждой минутой становится все опаснее, и ее трудно найти. Поступив так, ты фактически прекратил движение через Скадриал. Перевернул вверх тормашками всю налаженную систему торговли, что, признаюсь, со стороны выглядело забавно.

– Ты кто такой? – повторил Кельсер.

– Я? – переспросил мужчина. – Бродяга. Негодяй. Пламени последний вздох, дымом угасанья сотворенный.

– Звучит как-то… излишне замысловато.

– Ну, я и сам такой. – Мужчина склонил голову набок. – По правде говоря, в основном именно такой.

– И ты утверждаешь, что не мертв?

– Окажись оно так, разве мне понадобилось бы это? – спросил Бродяга, стукнув веслом по носу маленького плавучего «бревна». Оно подпрыгнуло, и Кельсер впервые смог его разглядеть. Руки, которых он раньше не замечал, свисали, скрытые в тумане. Голова поникла на шее. Белое одеяние окутывало фигуру.

– Труп, – прошептал он.

– О, Телепень – просто дух. Ужасно трудно передвигаться в этом субастральном пространстве – любое физическое существо рискует провалиться сквозь туман и, возможно, падать целую вечность. Так много мыслей объединяются здесь, становясь тем, что ты видишь вокруг себя… Чтобы по всему этому путешествовать, приходится искать более хитрый способ.

– Какой ужас.

– Сказал человек, который устроил революцию на спинах мертвецов. По крайней мере, мне нужен только один труп.

Кельсер скрестил руки на груди. Этот человек был настороже – хотя речи его звучали беззаботно, он внимательно наблюдал за Кельсером и держался поодаль, словно обдумывая способ нападения.

«Ему что-то нужно, – догадался Кельсер. – Может быть, то, что у меня есть?»

Нет, гость казался закономерно удивленным встречей с Кельсером. Он всего лишь пришел к Источнику. Может, хотел войти в него, получить доступ к силе? Или просто взглянуть на существо в Потустороннем мире?

– Ну, ты весьма находчивый, – сказал Кельсер. – Может, и мне поможешь справиться с затруднительным положением.

– Увы, – ответил Бродяга. – Твой случай безнадежен.

У Кельсера упало сердце.

– Да, ничего не поделаешь, – продолжал Бродяга. – От этой физиономии тебе не избавиться. Раз на этой стороне появились те же самые черты лица, значит даже твоя душа смирилась с тем, что ты вечно будешь выглядеть уродливым суки…

– Ублюдок, – перебил Кельсер. – На секунду я тебе поверил.

– Ну это же неправда, – сказал Бродяга, ткнув пальцем. – В этой комнате есть только один незаконнорожденный, и это не я. Разве что… – Он постучал веслом по голове плавучего трупа. – Как насчет тебя, Телепень?

Труп что-то пробормотал в ответ.

– Счастливые в браке родители? Все еще живы? Неужели? Я сожалею об их потере. – Бродяга посмотрел на Кельсера, невинно улыбаясь. – Никаких ублюдков с этой стороны. А как насчет твоей?

– Бастард по рождению, – сказал Кельсер, – всегда лучше бастарда по призванию, Бродяга. Я признаю свою природу, если ты признаешь свою.

Бродяга усмехнулся, глаза его загорелись.

– Хорошо, хорошо. Скажи мне, раз уж мы затронули эту тему, кто ты? Скаа с благородными манерами или аристократ с интересами скаа? Какая половина в большей степени ты, Выживший?

– Ну, – сухо сказал Кельсер, – учитывая, что родственники моей благородной половины потратили большую часть четырех десятилетий, пытаясь уничтожить меня, я бы сказал, что больше склоняюсь на сторону скаа.

– А-а-а… – Бродяга подался вперед. – Но я не спрашивал, что тебе больше нравится. Я спросил, в чем твоя суть.

– Это имеет отношение к делу?

– Это интересно, – парировал Бродяга. – Мне достаточно.

Он наклонился к трупу, который использовал как лодку, затем достал что-то из кармана. Нечто светящееся, хотя Кельсер не мог сказать, было ли это что-то естественно сияющее или просто сделанное из металла.

Свечение померкло, когда Бродяга ввел его в свое средство передвижения, а затем – прикрыв движение кашлем, словно желая утаить сделанное от Кельсера, – украдкой приложил часть свечения к веслу. Когда он снова погрузил весло в туман, «лодка» подплыла ближе к Источнику.

– Есть ли для меня способ сбежать из этой тюрьмы? – спросил Кельсер.

– А если вот так? – ответил Бродяга. – Устроим состязание оскорблений. Победитель должен задать один вопрос, а другой должен ответить правдиво. Я начну. Мокрое, уродливое и со шрамами на руках – что это такое?

Кельсер поднял бровь. Все эти разговоры были отвлекающим маневром, о чем свидетельствовала осторожность, с которой Бродяга подобрался еще ближе к его тюрьме. «Он попытается прыгнуть в Источник, – подумал Кельсер. – В надежде оказаться достаточно быстрым, чтобы застать меня врасплох».

– Не догадываешься? – спросил Бродяга. – Ответ таков: в общем и целом любой, кого угораздило