Они катались по заливу до самого вечера, а когда вернулись,Паскаль и Диана уже готовили ужин. Обе притворились очень занятыми; они едвапоздоровались с Гвен, и Роберт почувствовал себя неловко.

— Хочешь, пойдем ужинать в ресторан? — предложилон, когда они с Гвен остановились перед ее комнатой.

— Я бы предпочла остаться, — ответила она, тряхнуввсе еще влажными после вынужденного купания волосами. — Сходим в ресторанв другой раз, хорошо? А после ужина я позвоню Генри. Может статься, уже завтравечером мы будем ужинать на «Сирене». Насколько я знаю, на яхте у Генрипревосходный кок.

— Насколько я знаю Паскаль и Диану, они будут настолькорады увидеть вблизи Генри Адамса, что ничего не заметят, даже если им предложаткошачьи консервы, — шепотом сообщил Роберт, опасливо косясь в сторонукухни. — Кстати, насчет консервов… Зверски хочется есть!

— Что бы ты без меня делал! — Гвен подмигнула искрылась в комнате. Через минуту она появилась оттуда с пакетиком соленыхорешков и бутылкой минеральной воды в руке.

— К сожалению, у меня нет стаканов, — сказалаона. — Придется все-таки идти на кухню.

Грызя на ходу орешки, они направились в кухню и выпили тампо стакану минералки. Потом Гвен предложила женщинам свою помощь. Диана ничегоне ответила, а Паскаль проворчала, что все уже готово и помогать не нужно. Ееголос звучал так, словно она еле сдерживается, чтобы не нагрубить, и Роберт,внимательно за ней наблюдавший, понял, что Гвен была права. Ему еще г и разу неприходилось видеть, чтобы Паскаль и Диана вели себя с кем-то подобным образом.Обе женщины держались холодно, почти враждебно, и Роберту стало обидно за Гвен.Он никак не мог понять, чем она перед ними провинилась.

В кухне они задерживаться не стали. Пора было переодеватьсяк ужину, и Гвен с Робертом разошлись по своим комнатам. Роберт сразу отправилсяв душ, а Гвен взяла полотенце и села на кровать, собираясь досушить волосы. Ностоило ей пошевелиться, обе ножки кровати подломились, и она очутилась на полу.

— Вот черт!.. — вырвалось у Гвен, но через секундуона улыбнулась, представив себя со стороны.

Минут через пять она постучалась в дверь комнаты Роберта. Онтолько что вышел из душа и открыл ей, кутаясь в толстый махровый халат.

— Мне кажется, пока нас не было, они подпилили ножкимоей кровати! — с заговорщической улыбкой прошептала Гвен, и Робертрассмеялся.

— Нет, они здесь ни при чем, — также шепотомответил он. — Когда мы приехали, кровать уже была сломана. Мариуснесколько раз ее чинил, но, как видно, неудачно. — Его лицо сталосерьезным. — Извини, Гвен. Мне следовало об этом подумать. После ужина ясам займусь твоей кроватью — как видно, Мариусу нельзя доверять.

Ему очень хотелось, чтобы Гвен было хорошо в обществе егодрузей, но с самого начала что-то пошло не так, и теперь он чувствовал себяужасно. Но Гвен, казалось, не испытывала ни неловкости, ни раздражения, ихолодный прием, устроенный ей Дианой и Паскаль, ничуть ее не обескуражил. Гвенпонимала, что они беспокоятся о Роберте, может быть, даже ревнуют его; этим иобъясняется их настороженное к ней отношение. Это, считала она, существенноупрощает дело; рано или поздно Диана и Паскаль поймут, что она не желаетРоберту зла, и тогда все войдет в нормальную колею.

Потом Гвен спустилась в сад, чтобы немного пройтись передужином, а Роберт отправился на поиски Мариуса, у которого он собирался взятьнеобходимые инструменты. Когда минут через двадцать Гвен вернулась к себе вспальню, кровать была уже починена, и Роберт вытирал со лба трудовой пот.

— Огромное тебе спасибо, — поблагодарила егоГвен. — Теперь я могу не бояться, что проснусь ночью на полу.

Кто знает, от этой кровати всего можно ожидать — уж больноона старая, — отвечал Роберт, с восхищением оглядывая ее. Пока он ходил заинструментами, Гвен успела переодеться. Теперь на ней были желтые брюки ишелковая блузка без рукавов в тон, на плечи она накинула тонкую шелковуюкосынку. Косметикой Гвен почти не пользовалась, и лицо ее казалось совсем юными очень красивым. — Ты выглядишь очаровательно, — сказал Роберт,вдыхая тонкий аромат ее духов — легкий, цветочный и очень сексуальный. Намгновение ему вспомнилась Энн, и в сердце шевельнулась старая боль, но онприказал себе не думать о жене. Роберт знал, что ни в чем перед ней не виноват.Он по-прежнему очень тосковал по Энн и понимал, что Гвен — как бы хороша собойона ни была — никогда не сможет ее заменить, и тем не менее с ней он чувствовалсебя очень свободно и легко. Она понимала его, как никто, и именно ей Робертмог доверить свои самые сокровенные мысли.

— Спасибо за комплимент, — ответила Гвен, слегкаопустив глаза, и Роберт заметил, что щеки ее немного порозовели. —Кажется, ужин уже на столе?

Роберт кивнул. Он собирался отнести инструменты Мариусу, нопередумал и решил, что оставит их в чулане рядом с кухней.

— Да. Подожди меня немного — я вымою руки, и мы вместеспустимся в ров ко львам…

Когда Роберт и Гвен вышли в гостиную, они застали там Эрика,который с наслаждением потягивал из бокала белое вино и болтал о чем-то сПаскаль. Дианы еще не было — она поднялась к себе, чтобы переодеться к ужину, изадержалась. Высокие французские окна были распахнуты, и с веранды доносилсязапах сигары — Джон курил и фотографировал закат, который был прекрасно виденво всей своей красе благодаря удачному расположению дома.

— Могу я чем-нибудь помочь? — непринужденноспросила Гвен, пока Роберт наливал ей и себе по бокалу вина. Внимание его былоприковано к бутылке, но он сразу почувствовал, как напряглась Паскаль, ииспугался, что она ответит какой-нибудь резкостью.

А Паскаль действительно приходилось непросто. В нейвызревало помимо ее желания расположение к Гвен, но она всячески сопротивляласьэтому чувству, опасаясь того, что Диана почувствует себя преданной.

— Ничем, спасибо, — резко ответила она, и Робертвздрогнул, как от удара хлыстом. Стараясь разрядить обстановку, он принялсярассказывать о сюрпризе, который приготовила для них Гвен. Друзья Гвен, сказалон, придут в Сен-Тропе на роскошной яхте и приглашают всех на ужин. —Терпеть не могу ужинать на воде. Ты что забыл — я не выношу качки? —перебила Роберта Паскаль. Эти слова — вернее, то, как она их произнесла, —окончательно убедили Роберта в правоте Гвен. Его друзья действительно встретилиГвен не слишком радушно, но почему — этого он никак не мог взять в толк.

— «Сирена Средиземноморья» — настоящая океанская яхтаводоизмещением в несколько тысяч тонн, — возразил он. — Ее почти некачает, к тому же погода стоит тихая. Вот увидишь, на борту тебе понравится.«Сирена» обставлена как самый настоящий дворец!

Он стал описывать интерьеры яхты, знакомые ему по журнальнымстатьям, но его рассказом заинтересовался только Эрик, Паскаль же продолжаласохранять на лице каменно-равно-душное выражение.