После этих его слов наступила долгая пауза. Эрик молчасмотрел на Паскаль, и она в конце концов отвернулась и покачала головой. Ноудар достиг цели: Паскаль до сих пор хорошо помнила времена, когда Джонвлюбился в нее. Тогда она была ершистой, дерзкой, постоянно голодной девчонкой,и ее легко можно было обвинить в попытке «продаться» первому подходящемумужчине за крышу над головой.

Но в случае с Гвен Томпсон все было не так просто. Все делобыло в Энн, которую они очень любили и которую помнили до сих пор. Энн умерла,и теперь Роберт хотел быть с Гвен. Он верил своим друзьям — именно поэтому онпригласил Гвен Томпсон в Сен-Тропе, но они повели себя так, словно Роберт былнеразумным, избалованным, сексуально озабоченным подростком, способным на любуюдикую выходку. Паскаль вдруг пронзило ясное понимание правоты Эрика. Конечно, вкаждом слове Эрика была правда. Так все и было с ней самой. Неужели за эти годыона изменилась так сильно?!

Диана не произнесла ни слова. Молча встав из-за стола, онапринялась собирать посуду, сердито гремя тарелками. Она все еще злилась наЭрика и не желала его слушать, что бы он ни говорил. Для нее Гвен Томпсон былавсего лишь очередной смазливой красоткой, за которой ее неверный супруг мог приударитьпри первом же удобном случае. Тот факт, что Джон, по-видимому, был полностьюсогласен с Эриком, ничего для нее не значил. Все мужчины одинаковы, думалаДиана со злобой, и ей даже не пришло в голову, что она может бытьнесправедлива. Обида и боль владели ею целиком, и Диана искала только повода,чтобы выплеснуть их на кого-нибудь. А Гвен Томпсон подходила для этого лучшевсего.

После обеда Эрик и Джон отправились в сад, чтобы выкурить посигаре и поговорить, а Паскаль осталась в доме помочь Диане вымыть посуду. Унее был соблазн поручить это Агате, но она решила: если они не хотят свалитьсяс желудочно-кишечным заболеванием, им придется взять готовку и мытье посуды насебя. Кроме того, уединившись на кухне за этим занятием, они могли не бояться,что мужчины помешают им обсудить создавшуюся ситуацию.

— Ну, что скажешь? — спросила Паскаль, озабоченнопосмотрев на подругу, и Диана покачала головой.

— Пока ничего, — ответила она. — Прошлослишком мало времени, и я еще не успела разобраться, что за птица эта ГвенТомпсон.

Паскаль согласно кивнула, но в глубине души она уже началасомневаться, что они заняли правильную позицию. Слова Эрика не пропали для неевтуне. Они действительно совсем не знали Гвен Томпсон и хорошо знали Роберта,честного и достойного человека. Пожалуй, единственным, что мешало им отнестиськ ситуации здраво, была их привязанность к Энн.

По дороге в Сен-Тропе Гвен тоже расспрашивала Роберта о егодрузьях.

— Ты уверен, что они не против моего приезда? — настойчиводопытывалась она. — У меня такое чувство, словно… словно я навязалась. Вывсе очень давно знаете друг друга, вы привыкли быть вместе, и вдруг — нате!Появляется новый человек, да еще претендует на внимание! Поверь мне, кподобному нелегко привыкнуть, так что я, пожалуй, их понимаю… — закончила оназадумчиво. В отличие от Роберта Гвен почувствовала враждебность, исходившую отобеих женщин. Роберт же решил, что некоторое напряжение, витавшее над обеденнымстолом, вызвано тем фактом, что никто из его друзей никогда не общался такблизко с настоящими звездами кино. Так Роберт и сказал Гвен, но она толькоулыбнулась в ответ. В Роберте она увидела редкую душевную чистоту, и это ейочень нравилось. В любых обстоятельствах он склонен был видеть в людях толькохорошее и не замечать плохого, но Гвен не считала это наивностью или глупостью.Житейская неопытность — может быть. Его способности смотреть просто на самыезапутанные жизненные ситуации можно было только позавидовать. Сама Гвенподобной способностью не обладала, поэтому сказала с грустью:

— Мне кажется, им труднее, чем ты думаешь. И дело тутвовсе не в том, что я — звезда кино, дело в тебе… Понимаешь, им очень нелегковидеть тебя с кем-то, кроме Энн. Пройдет, наверное, еще немало времени, преждечем они привыкнут.

«Если это вообще когда-нибудь произойдет», — добавилаона мысленно. Диана и Паскаль не производили впечатления женщин, убежденностькоторых можно было бы переменить легко.

— Для меня это тоже было нелегко, — ответил Робертсерьезно. Ему вспомнилась Энн, но он не позволил себе погрузиться в печальныевоспоминания. Роберт понимал, что не вернет жену, даже если будет оплакивать ееденно и нощно. — Нам всем нужно приспосабливаться к тому, чего нельзяизменить, — добавил он, с сочувствием глядя на Гвен. — Мне только нехотелось бы, чтобы ты из-за этого страдала. Может быть, мои друзья были, гм-м…нелюбезны с тобой? — Роберту вдруг пришло в голову, что он мог чего-то незаметить, и его лицо обеспокоенно вытянулось.

О, нет! Конечно, нет. Они… старались, но я все равнопочувствовала некоторую сдержанность. Дистанцию. Я ожидала чего-то подобного иподготовилась, но… Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня у тебя испортилисьотношения с друзьями.

— Никуда они не денутся! — ответил Роберт снапускной беспечностью, потом снова посерьезнел. — Они для меня все равночто семья, Гвен. Мы знакомы уйму лет и многое пережили вместе, и мне бы оченьхотелось, чтобы они узнали и полюбили тебя.

«Как я», — добавил он мысленно. Роберт был уверен, чтоперед обаянием Гвен никто не устоит, но она все еще сомневалась.

— И все-таки мне кажется, что это произойдет несразу, — вздохнула она. — Нужно дать им время привыкнуть…

Роберт не ответил. Они уже добрались до центральной площадиСен-Тропе, и он высматривал место, где можно было бы поставить машину. Носвободных мест не оказалось, и он сделал по площади три круга, прежде чемувидел отъезжающую от тротуара машину.

— А времени им может потребоваться даже больше, чем тыдумаешь, — прибавила Гвен, немного подумав. Не исключено, что друзьяРоберта — особенно Паскаль и Диана — никогда не откроют перед ней двери — илисердца, но об этом она говорить не стала. Роберт верил в своих друзей, и Гвенне хотелось огорчать его раньше времени.

— Ты просто еще не знаешь их как следует, —возразил Роберт, удачно вписавшийся в узкий просвет между побитым «Ситроеном» исверкающим «Мерседесом» последней модели. — Вот увидишь, не пройдет инескольких часов, как они просто влюбятся в тебя! И потом, я не понимаю: как тыможешь кому-то не понравиться?

— Могу, — уверенно ответила Гвен. — Я — неЭнн. В их глазах это мой самый большой недостаток. Кроме того, я знаменита. Яактриса кино. Я из Голливуда. Должно быть, они считают меня роковой женщиной,ведь именно так пишет о нас пресса. Поверь мне, очень немногие люди способны недумать обо мне плохо, особенно при первой встрече. Я убедилась в этом насобственном опыте. Боюсь, твои друзья будут считать меня виновной, покуда небудет доказано обратное, отнюдь не наоборот.

Ты их просто еще не знаешь, — твёрдо ответил Роберт,выключая мотор, но Гвен только покачала головой и, наклонившись, нежнопоцеловала его в щеку. Она не собиралась убеждать Роберта в своей правоте. Ейбыло достаточно того, что она заметила, почувствовала во время обеда. Скрытое,но упорное сопротивление, с которым Гвен столкнулась, не было для нее вновинку. Разумеется, это ее отнюдь не воодушевляло, но она привыкла к подобномуотношению и постаралась не обидеться. У друзей Роберта были все основанияотнестись к ней настороженно. Они были дружны больше чем три десятка лет, и состороны Гвен было бы наивно полагать, что они примут ее в свой тесный кругпосле первых же часов знакомства. Что ж, Гвен не собиралась навязываться. Онауже решила, что будет вести себя естественно и сдержанно, и тогда, быть может,настанет день, когда друзья Роберта признают ее одной из них. Главное, неторопить события, размышляла Гвен. К чему спешить, если она и сама толком незнает, как будут развиваться ее отношения с Робертом?