– Изволю выслушать твой отчет до наркоманам, –строго сказал он. – Только без «ля-ля» и коротко.

– А куда торопиться-то? – искренне удивилсяНиколай. – Пожар, что ли?

Сейчас я тебе все обстоятельно обскажу.

Сразу стало ясно, что ничего нового Коля сообщить не может.С оперативниками из УНОНа они разделили обязанности: специалисты по незаконномуобороту наркотиков отрабатывали связи убитых по линии приобретения ираспространения зелья, пытаясь найти связующее их всех звено, сотрудники жеуголовного розыска во главе с Селуяновым отрабатывали другие криминальные инекриминальные связи в поисках той точки соприкосновения, которая объединила быдевятерых наркоманов из разных концов Москвы – Работа велась кропотливая,трудоемкая, но пока, к сожалению, безрезультатная – То есть какие-то результатывсе время появлялись, но при ближайшем рассмотрении оказывалось, что не те.

– Ладно, Колян, выводов делать не буду, сам все знаешь.Теперь давай советоваться.

– Давай, – с готовностью согласилсяСелуянов. – Начинай.

– Есть некая фигура по фамилии Шувалов. Звать ВикторомПетровичем. Адрес есть, место работы есть. Общие биографические данные тожеесть. И имеются сильные подозрения насчет того, что он и есть наш Шутник. Но,кроме этого, нет ничего.

– А что надо-то? – встрепенулся Коля. – Тытолько скажи, это мы быстро.

– Улики нужны, Коля. Нужно чем-то привязывать его ктрем имеющимся в наличии трупам.

– Это я понял, не маленький. Оперативные подходы к немуесть?

– Ни фига! – в сердцах бухнул Коротков – Круг егообщения – ученые и художники. Ни тут, ни там у нас нет никаких подходов. Я ужвсе свои источники перелопатил, и Сережка Зарубин, и Мишаня, и Ася – никого. Ниединой души. Одна надежда была на Борю Карташова… Помнишь его?

– Не уверен, – засомневался Николай. –Фамилия какая-то знакомая, но никаких ассоциаций не вызывает.

– По делу Вики Ереминой проходил осенью девяностотретьего года. Он был ее сожителем.

– А, ну да, – кивнул Селуянов, – точно. Онкнижки иллюстрировал.

– Во-во, – подтвердил Коротков. – Он вхож вживописные сферы, но его, к сожалению, сейчас нет в Москве. И в ближайшие двамесяца не будет. Так что придется заняться самодеятельностью. Времени у насмало, Шутник в любой момент может положить четвертый труп, и на этот раз этоуже может оказаться не безработный или бездомный.

– Почему ты решил? Насколько я знаю, он из этогоконтингента пока ни разу не выходил, – насторожился Коля. –Информация какая-то просочилась?

– Если бы. Записка там была, Коля. Может, он и психненормальный, на что очень похоже, но намек в записке вполне определенный. Ондает Татьяне понять, что приближается к ней. Так и написал, открытым текстом. Ипотом, он явно меняет схему, записка, адресованная конкретному лицу, появиласьвпервые. При втором убитом она была безадресной: мол, деньги на похороныотложены, не присвойте их себе. А при первом трупе вообще записки не было.

Так что пора начинать бояться по-настоящему, следующий ударон может попытаться направить против кого-то из близких Татьяны или против неесамой.

Короче говоря, Ольшанский поставил перед нами задачу найтидоказательства по трем направлениям: пальцы, почерк или оружие. Лучше всевместе.

– Ну, насчет пальцев и почерка мне все более или менеепонятно. А вот насчет оружия… Известно, где оно хранится?

– В том-то и дело, что нет. Вариантов три кучи:квартира, мастерская, гараж, машина, служебный кабинет, квартира любовницы,ежели таковая имеется, но это еще надо устанавливать. Получить санкцию на обыскневозможно, ни один судья не даст, у нас же против него не то чтодоказательств, даже ни одной косвенной улики нет, только общие соображения.

– А если сами?.. – тихонько предложилСелуянов. – Мы аккуратненько все сделаем, комар носа не подточит, ты жезнаешь.

– И думать забудь! – отрубил Коротков. –Колобок и так в госпитале беснуется, считает, что я без него отдел развалю.Если он, не дай бог, узнает – уроет без суда и следствия. Это же один из егожелезных принципов – работать так, чтобы никого из нас нельзя было упрекнуть внарушении закона.

– Так он же не узнает. Кто ему скажет?

– Ну прямо-таки, не узнает он. – Юра безнадежномахнул рукой. – Когда это такое было, чтобы Колобок чего-то не узнал.Коль, я нормальный сыщик, если б я не был замом в нашем отделе, я бы первымпобежал негласно осматривать апартаменты Шувалова. И мне бы даже в голову непришло, что если это выплывет наружу, то кишки на кулак наматывать будутначальству, а не мне. И только вот в этом самом жестком кресле, – онвыразительно похлопал по подлокотнику крутящегося рабочего кресла с изряднопотрепанной матерчатой обивкой, – я начал понимать, сколько дерьмапришлось скушать Колобку в генеральских кабинетах из-за нашей самодеятельности.Нам-то что, он нас пожурит, даже если и грубо, и мы дальше побежали. И тосказать, каждый отдельно взятый опер получает по шапке только за то, что личноон напортачил, а начальник получает за всех по очереди и сразу. В общем,Коляныч, насчет незаконного проникновения и прочих глупостей ты из головывыбрось. Проявляй оперативную смекалку.

– Ну как скажешь, – безропотно согласилсяСелуянов. – Смекалку так смекалку.

СЕЛУЯНОВ

Они с женой потратили на разработку комбинации два дня. Коляпродолжал заниматься убитыми наркоманами и еще с доброй полудюжинойпреступлений, а Валентина, которая все равно находилась в отпуске, села вмашину Селуянова и отправилась определять передвижения Виктора ПетровичаШувалова. По утрам он ездил на службу одним и тем же маршрутом, а после работыотправлялся в самые разные места, так что операцию проводить решили утром.Валентина разметила путь от его дома в Царицыне до университета, где преподавалШувалов, и Селуянов, отлично знающий Москву, быстро выбрал наиболее оптимальнуюдля осуществления задуманного точку.

Утром перед выходом из дома он в сто пятьдесят второй разспросил жену:

– Валюша, может, я один поеду? Оставайся дома, а?

– Ага, – она оглядела себя с ног до головы вбольшом зеркале, стоящем в прихожей, – конечно. По-моему, я хорошанеобыкновенно, ты не находишь?

– Нахожу. Давай я сам все сделаю, чтобы не подвергатьриску твою неземную красоту.

– Ну да, ты сделаешь. Слушай, кажется, этот шарф сюдане подходит. Погоди секунду, я другой достану.

– Валя! Я тебя человеческим языком прошу, оставайсядома! – Селуянов повысил голос, дабы придать своим речам побольшеубедительности.

Валентина ловко продела концы тончайшего шелкового шарфа вкольцо блестящего металлического зажима в форме цветка.

– Вот теперь порядок. Другого лица у меня, конечно, ужене будет, но все остальное выглядит вполне пристойно, ты не находишь?