Ей пришлось высидеть в институте до обеда. В столовойсотрудники получали дешевый обед, поставляемый фирмой, арендовавшей частьскладских помещений их режимного учреждения. Она в одиночестве доела свой обеди уже выходила из столовой, когда столкнулась с молодым человеком, который,извинившись, попросил ее пройти в конец коридора. Она все поняла. Вернувшись ксвоему кабинету, она прождала еще минут двадцать и лишь затем прошла в конецкоридора. Она знала, в какой кабинет ей нужно. Именно поэтому и вошла, непостучавшись. В кабинете сидел Циннер.

— Добрый день, — сказал он, словно его появление здесь былоделом обычным.

— Вы не боитесь входить в наш институт? — спросила она. —Вас могут заметить. У вас довольно характерная внешность нерусского человека.

— Это как раз неплохо, — пошутил Циннер, — следящие за вамилюди ждут типа с внешностью громилы из милиции или ФСБ. Можете не беспокоиться,я вошел через служебный вход, с задней стороны двора, где въезжают ваши машины.

— Подозреваю, что вы пользуетесь с Кудлиным одним входом, —пошутила Чернышева.

— Возможно, — согласился Циннер, — сегодня у вас встреча.Он, кажется, сказал вам об этом.

— Вы все знаете.

— Мы постарались проверить, с кем именно хочет онорганизовать свидание, — сообщил Циннер. — Скорее всего, это Вениамин ДенисовичЖуравлев, психолог, который иногда консультирует ведомство Рашковского. Нам удалосьперехватить их разговор с Кудлиным. Боюсь, что у вас сегодня будет нелегкийвечер.

— В каком смысле? — нахмурилась она.

— Журавлев считается одним из лучших психологов в вашейстране, — пояснил Циннер. — У него европейская известность, я его немного знаю.Он член-корреспондент вашей Академии наук, специалист по практическойпсихологии управления. Его труды переведены на несколько иностранных языков.Рашковский любит пользоваться новейшими разработками не только в областикомпьютерной техники. Кстати, вы обязаны об этом помнить. Любой микрочипсегодня может быть такого размера, что его легко спрячут в ваши часы или в вашуброшь.

— Я об этом знаю, — улыбнулась Чернышева.

— Вы напрасно улыбаетесь. Сегодня даже я не смогу вампомочь. Мой совет очень простой — предельная искренность, предельнаяоткровенность. Журавлев должен убедиться, что перед ним незаурядная личность,человек с большими задатками…

— Вы меня похвалили первый раз за все время нашегознакомства, — вставила Марина.

— Надеюсь, что не в последний, — отозвался Циннер. — Давайтене отвлекаться. Журавлев интеллектуал, поэтому вы можете продемонстрироватьсвой интеллект. Это тот случай, когда вы должны использовать весь свойпотенциал. У него прекрасная интуиция. Логичен, последователен. Не суетится.Решения принимает очень обдуманно.

— Надеюсь, мне не нужно выходить за него замуж? — сновапошутила Марина.

Циннер внимательно посмотрел на нее. Достал платок и вытерсвой лысый череп. Поправил очки.

— Вы хорошо держитесь, Марина, — во второй раз похвалил онее, — скрываете свою неуверенность за шутками. Это совсем неплохо. Но учтите,что ситуация действительно серьезная. Журавлев очень опасный собеседник, и вамнужно пройти эту проверку, чтобы попасть на работу к Рашковскому. Тот доверяетвыводам ученых больше, чем обычным проверкам.

— Понимаю, — кивнула она.

— Теперь давайте посмотрим с вами вопросы. — Циннер досталнесколько листков бумаги. — Это примерные вопросы, которые может задать вамВениамин Денисович. Мы приготовили для вас ответы, надеюсь, они вам пригодятсяхотя бы отчасти. Но он большой оригинал и может изменить всю программу, начаврасспрашивать вас что-то об истории Древней Греции или об эпохе Возрождения.

— Надеюсь, вы не считаете меня абсолютной невежей?

— Нет, конечно. Но в каждом вопросе Журавлева можетсодержаться свой подтекст. Важна нюансировка вопросов, акцент не на главном, ана частностях. Ну, предположим, такой вопрос: вы знаете, что в Древней Греции вобязательную программу обучения мальчиков входило гомосексуальное обучение?

— Вы серьезно? — удивилась Марина.

— Ну вот, видите. Реакция не совсем правильная. В данномслучае можно сказать, что вы об этом не знаете и впервые слышите. Но ни в коемслучае не считайте это шуткой. Этим вы даете понять, что, с одной стороны,считаете себя достаточным знатоком античной истории, а с другой — подозреваетесвоего собеседника, что он может дать вам неверную информацию. Нужно быть оченьосторожной в разговоре с психологом. Вы же сами специалист и должны все этопонимать.

— В следующий раз я скажу, что лучшее в мире обучение было вДревней Греции, — зло пробормотала она. — Ладно, давайте ваши вопросы. Янадеюсь, что смогу на них ответить.

— Не забывайте, что вы по характеруполусангвиник-полухолерик. Эта комбинация хороша для руководителя или дляамбициозного политика. Может быть, для творческой личности. Но для человека,который собирается работать личным секретарем, это очень неважное сочетание.Идеальный тип личного секретаря — полуфлегматик-полусангвиник. Поэтому вампридется постоянно несколько умерять свой пыл. Не нужно заявлять о своихкачествах лидера. Лучше их немного приглушить. Забудьте, что вы полковник. Васберут секретарем, чтобы вы приносили чай…

— Вот этого как раз не будет, — решительно вставила она.

— Конечно, не будет, — согласился Циннер, — но вы должныпомнить, что вас берут на работу секретарем. Пусть даже высокооплачиваемым и ксамому президенту компании. Будьте сдержаннее, не давайте вашему темпераментувозобладать над вашим рассудком. А теперь давайте смотреть вопросы. Начнем спервого…

Через полтора часа они завершили разговор. Марина вышла отЦиннера совершенно разбитая. Работать с Альфредом Циннером было очень нелегко.Жесткий психоаналитик, он работал на грани фола и нередко ставил ее в неловкоеположение своими откровенными вопросами. Приехав домой, она встала подпрохладный душ, пытаясь хоть немного отвлечься от предстоящей встречи. Затемлегла на диван, чтобы немного отдохнуть. Но в голове все время крутились словаЦиннера: «Это будет самая сложная встреча в вашей судьбе. Она во многомопределит вашу способность работать с Рашковским».

В семь часов вечера она начала одеваться. Ничего лишнего.Темный костюм, минимум косметики. Сказывалась школа Циннера. Только магнитофонв виде красивого замка в ее сумочке. Каждое слово их разговора должны былификсировать наблюдатели для отчета Циннеру. Ровно в половине восьмого она вышлаиз дома. Автомобиль не стал въезжать во двор, но стоял так, чтобы его быловидно со двора. Она подошла к машине, молча забралась на заднее сиденье итолько затем поздоровалась. Водитель, обернувшись, буркнул что-тонечленораздельное, и машина поехала.