– Из этих двадцати пяти массажей двадцать делалая, – пыталась убедить его Люба, – а Мила – только пять. Этонесправедливо. Вы должны заплатить за мою работу. В конце концов тот факт, чток Миле ходили постоянные клиенты – это в немалой степени и моя заслуга. Явкалывала без продыха, чтобы клиенты не ждали в очереди, потому что Мила делаламассаж очень долго. Слишком долго. Вы не можете не понимать, с чем это связано.Если бы я работала так же медленно и с перерывами, как она, гостям пришлось быждать под дверью, и они наверняка пришли бы к вам жаловаться. Но они ведь нежаловались, верно? Значит, я тоже работала хорошо. И вы должны мне заплатить замесяц работы.

– Ничего не знаю, – отмахнулся турок. – Я ссамого начала предупреждал, что нагрузка считается на весь массажный кабинет вцелом, а не на каждую массажистку в отдельности. Разбирайтесь между собой сами.Это ваши проблемы. Я дал деньги твоей подруге, пусть она с тобой поделится.

Люба исчерпала запас вежливого красноречия и сдалась. Онапоняла, что если хозяин платить не хочет, а он именно не хочет, то сделать сэтим она ничего не сможет. Она здесь бесправное существо, живущее без визы, безденег и без разрешения на работу.

Оказалось, что и за комнату Мила свою долю не заплатила. Ксчастью, домохозяин был жалостливым человеком и согласился поверить Любе наслово, что она обязательно заплатит, когда сможет. Через пару дней Люба поняла,что так продолжаться не может. Денег взять негде. Пришлось снова идти кдомохозяину. Тот подумал немного и предложил ей работать в его магазине за уголи еду. За пару месяцев, сказал он на плохом немецком, ты свой долг отработаешь.

Работа в магазине трикотажных изделий состояла в том, чтобызазывать русских покупателей и заниматься ими. Стоять на пороге или сидеть наулице на стульчике и бросаться наперерез каждому русскому, предлагая посмотретьтовар. Это было ужасно. Люба знала, что русские покупатели принципиально отличаютсяот всех других. Немец, норвежец или англичанин никогда не пойдет в магазин,если ему не нужно что-то конкретное. Когда нужно – он идет и покупает. Когда ненужно – сидит в баре и попивает пиво. Русские же, отравленные десятилетиямидефицита и «доставаний», привыкли заходить в магазин на всякий случай, авосьчто дают. Пусть и ненужное, но дефицитное, которое может пригодиться потом,когда-нибудь. Это осталось в крови, несмотря на то, что в России, по крайнеймере в Москве, понятие дефицита уже исчезло из обихода, и в магазинах было все,что душа пожелает. Русские, которых Любе удавалось зазвать в магазин,придирчиво разглядывали майки, блузки, сарафаны, спортивные костюмы,спрашивали, сколько стоит в долларах и в турецких лирах, просили показать другойцвет или размер и ничего не покупали. Люба судорожно раскрывала пакеты,раскладывала изделия на столе, расхваливая их качество, торопливо рылась наполках, отыскивая то, что они просили, твердо зная при этом, что ничего невыйдет. Они просто валяют дурака, получая удовольствие от того, что с ними такносятся.

В начале июня вдруг объявилась Мила, увешанная золотымицепями и браслетами, лоснящаяся довольством и еще больше постройневшая. Люба несомневалась, что стройность эта приобретена в результате систематическихфизических упражнений «верхом на партнере».

– Я уезжаю, – объявила она. – Просьбы,поручения?

Люба быстро набросала коротенькое письмо Стрельникову,сложила в конверт и приписала сверху номера телефонов – домашнего и в офисе.

– Больше ничего? – удивленно спросила Мила.

– Больше ничего. Как видишь, похвастаться мне поканечем, так что сообщать о себе мне нечего. А родителям я и так звоню.

– Ну как знаешь, – пожала плечами подруга.

К концу июля владелец дома и магазина наконец заявил, чтоЛюба больше ничего ему не должна и может считать себя свободной. К этомувремени она успела познакомиться с двумя молодыми казахами, которые учились вТурции, а летом подрабатывали точно так же, как она, в магазинах. Один – вювелирном, другой – в меховом. Это были веселые бойкие парни, не стеснявшиесясвоей работы и, казалось, не чувствовавшие себя униженными. Они объяснили Любеее первоначальную ошибку: не нужно было соглашаться на оплату работы помесячно,нужно было требовать, чтобы владелец отеля платил за каждый день работы. Здесьэто принято.

Вообще в Турции оказалось множество казахских студентов.Турция заключила договор с Казахстаном о взаимном обмене студентами, иказахские ребята, приехавшие в рамках этого соглашения учиться в Стамбул иАнкару, летом работали в курортной зоне. Все они прилично говорили по-турецки,потому что первый год обучения считался подготовительным и был посвященполностью изучению языка и литературы. Со знанием языка им было, конечно,намного проще, да и друзьями они здесь обзаводились. Казахские парни и помоглиЛюбе найти другую работу, не такую унизительную и дававшую хоть какую-топерспективу рано или поздно уехать. Это была работа менеджера в ресторане«Дюпон» в Кемере.

Впрочем, слово «менеджер» оказалось, разумеется, эвфемизмом,прикрывающим все ту же работу зазывалой и переводчиком. Ресторан находился натерритории комплекса «Марина», что означало «Приморский», и был расположенмежду огромным пятизвездным отелем «Тюркиз» и пляжем. Хозяин ресторана,окидывая Любу с ног до головы плотоядным взглядом, поставил свои условия. Закаждого русского посетителя ей будет начисляться доллар. Кормить ее будут напятнадцать долларов в день. Плата за жилье – тоже пятнадцать долларов в сутки.Таким образом, чтобы оправдать свое пребывание в «Дюпоне», она должнаобеспечить как минимум тридцать клиентов. Все, что получится сверх этого, будетнакапливаться до тех пор, пока не хватит на билет до Москвы и на дополнительныйвизовый взнос. А это без малого пятьсот долларов. Рабочий день с двенадцати днядо полуночи. Она должна привлекать посетителей в ресторан, помогать им с меню,объяснять, что из чего приготовлено, быть милой и любезной и всеми силамистараться сделать так, чтобы они почувствовали себя в «Дюпоне» уютно икомфортно и обязательно пришли еще раз и привели с собой друзей. И чтобызаказывали много.

Доллар с клиента. Даже чашка кофе стоила два доллара. Астакан свежего апельсинового сока – еще дороже. Если питаться на пятнадцатьдолларов в сутки, ожирение тебе не грозит. Порция рыбы с гарниром – двенадцатьдолларов, мясо, конечно, дешевле, еще два доллара – простой овощной салат изпомидоров, огурцов и лука с оливковым маслом.

В ресторан заходили довольные жизнью загорелые курортники веще не просохших после купания плавках и купальниках. Такие же москвичи, как исама Люба, они казались ей существами с другой планеты. Она бросалась к ним,приглашая посетить ресторан, предлагая свою помощь в выборе и заказе блюд, ночастенько наталкивалась на высокомерный взгляд и произносимое холодно:

– Я говорю по-английски и в вашей помощи не нуждаюсь.

Как правило, это говорили роскошные длинноногие девицы,чем-то неуловимо похожие на Милу. Они не хотели быть русскими в этом курортномраю, они хотели быть иностранками, отдыхающими в международном отеле и свободнопользующимися международным английским языком. Как немцы, англичане, датчане,итальянцы и австралийцы, которые в сентябре – октябре понаехали в Кемер.