— Ты всегда всем нужен срочно, — пробормотал дед. — Подожди,дай я вспомню… Нет, вроде никто особенно не приставал. Твоя мать звонила днятри назад, но я, по-моему…

— Да, — сказал Егор тихо, — ты мне передал, что она звонила.А еще кто-нибудь? Племянники? Племянницы? Кузены и кузины? Зятья, снохи, шуриныи что-нибудь в этом духе?

— Не что-нибудь, а кто-нибудь, — поправил его дед. — Нет,ничего особенного… А почему ты спрашиваешь?

Дед был любопытен, как мартовский воробей.

— Да мне показалось…

— Что? — спросил дед.

— Ничего особенного, — уверил Егор.

Дед был не только любопытен, но еще имел привычкубеспокоиться за него, как будто Егору было не сорок лет, а четырнадцать.

— Просто кто-то позвонил и сказал что-то невразумительное.Вот я и думаю: родственники это или какие-то чужие козлы?..

— Егор, — заявил дед, подумав, — у нас с тобой, конечно,родственники… не сахар. Но никому и в голову не придет просто так тебе звонить.

— Да кто их знает. — Егор снял ноги со столика, боясь, что истолик, и компьютер вот-вот рухнут на пол. — Ладно, дед. Спасибо. Я сегоднябуду поздно, ты меня не жди, у меня еще дел полно. И если кто-нибудь из психовпозвонит, скажи, что я прилетаю завтра.

— Скажу, — согласился дед. — Хотя врать нехорошо. Егорзасмеялся и повесил трубку.

Чай почти остыл, но он допил его с удовольствием. Когдатеперь придется поесть — неизвестно. Домой он попадет скорее всего ночью, аесть ночью — идиотизм.

Остатки пиршества он составил на поднос и переставил напереговорный стол.

Где-то тут было завтрашнее расписание, которое емунапоследок принесла перепуганная девочка Юля. Ага, вот оно…

С утра встречи, встречи, встречи.

В два совещание у шефа, нужно будет доложить, что с темсамым процессом, к которому Егор никак не может приготовиться.

В четыре совещание у него самого, а он про него и забыл.

“Зачем же я его собираю? Что-то ведь у меня было в голове,когда я его назначал, из-за границы звонил, просил в расписание внести… Изачем?” Тяжко вздыхая, Егор потер затылок. “Ничего не помню, как склеротичнаябабка. Ну ладно, авось к завтрашнему дню вспомню. На худой конец, опять устроюпрочистку мозгов всей юридической службе. Просто так, чтобы жизнь медом неказалась.

Господи, каким же идиотом меня, наверное, считаютсотрудники! Отвратительным, въедливым, придирчивым, несправедливым, злобнымтрудоголиком.

Мужчина в период климакса. Кажется, в литературе этоназывается более благозвучно — кризис среднего возраста. Звонки…

В десять — разговор с министром юстиции, в двенадцать — ссудьей, который будет разбирать то самое дело, в полпервого — с главойюридической службы “Кока-колы”, они вместе спонсируют очередное футбольноемероприятие в Москве и в Лондоне. Все остальное — мусор, можно разговаривать, аможно продинамить”.

Егору очень нравилось это слово — продинамить.

На глаза попался еще один предполагаемый звонок, и Егорскривился. Заместитель главного редактора газеты “Время, вперед!”. Голову быоторвать тому, кто придумал такое название. Или не голову…

А в общем, газета неплохая: читаемая, уравновешенная и неслишком скандальная. Контролируется дружественной группировкой и ни в чемтаком, скользком и сальном, не замечена. Но вот пристали как банный лист —подавай им интервью с шефом, да еще накануне процесса! Пресс-служба перевелавсе стрелки на Егора потому, что он никак не хотел давать разрешение на этоинтервью перед самым слушанием. И не даст он такого разрешения, как бы они ниприставали.

На ленч, что ли, пригласить этого самого заместителяглавного редактора… как там его… да, господина Леонтьева. Правда, зам главногоредактора газеты, даже очень влиятельной и популярной, Егору явно не подходилпо статусу, но Егор был тертый калач и знал, что статус статусом, норазговаривать нужно прежде всего с тем, кто действительно принимает решения.Очень даже может быть, что в этой газете решения принимает именно зам, а неглавный редактор и не генеральный директор.

“Выяснить, что такое Игорь Леонтьев и откуда он взялся”, —записал Егор в ежедневнике. А пока не выяснили — будем его потихоньку динамитьвместе с его газетой.

Жаль, что чай он уже выпил, а больше никаких радостей жизнисегодня вечером не предвидится. Егор еще раз с удовольствием потянулся ипринялся за бумаги.

* * *

Неподалеку от него человек посмотрел на белый пластмассовыйтелефон и усмехнулся. Игра объявлена и началась. Тебя предупредили. Самвиноват, раз не понял. Что ж ты за юрист, если не понимаешь самых простыхвещей?!

Человек с удовольствием засмеялся. Ничего-то ты не знаешь,Егор Степанович Шубин. Ничего-то тебе не страшно. Ты храбр, силен и уверен всебе, как американский морской пехотинец из кино, а величия и силы твоейосталось ну, может, на неделю-другую, а может, и меньше.

И падать ты будешь долго и трудно. Так долго и так трудно,что тебе покажется, будто ты падаешь вечность. И ты еще будешь проклинать тотдень, когда вознесся к своим сияющим вершинам, которые кажутся недосягаемыми.

Проклинать, и заливаться слезами, и умолять о пощаде…

А потом ты умрешь.

* * *

Еще из-за двери Лидия услыхала телефонные трели, но, каквсегда, когда нужно открыть дверь очень быстро, она почему-то не поддавалась.Ключ беспомощно крутился в замке. После каждого оборота Лидия что есть силыкидалась на дверь, но та и не думала открываться и распахнулась, конечно же, втот самый момент, когда телефонные песни обиженно смолкли.

Звонила мать, в этом не было никаких сомнений.

Лидия аккуратно прислонила портфель к стене, расстегнулапальто и посмотрела на себя в зеркало.

Под глазами синие тени. Щеки и виски желтые от усталости ипочти четырнадцатичасового сидения в помещении. Волосы, старательно уложенныеутром, давно уже перестали изображать прическу и свисали по бокам унылойфизиономии неровными прядями.

Хороша. Что и говорить.

В ванну и спать.

Поесть бы, но есть после десяти она себе никогда непозволяла. Вспомнив, что и поесть нельзя, Лидия вдруг страшно рассердилась.

Ну что это за жизнь?!

Что это за жизнь, если некогда даже сходить в парикмахерскуюи отросшие волосы, на которые с утра было потрачено почти сорок минут, лезут вглаза и их приходится то и дело заправлять за уши?! Что это за жизнь, когдацелыми днями сидишь на работе, а когда к ночи попадаешь домой, то даже поестьне можешь себе позволить?!